— Он переехал с ребенком обратно в город. Когда у ребенка обнаружился цианоз и выяснилось, что Ной унаследовал заболевание матери, его отец пришел в отчаяние. Он нанял няню, увез их в это место, а сам уехал в город на работу.

Еще одна пауза, на этот раз довольно долгая. Я уже подумала, что он больше ничего не скажет.

— И что с ним случилось? — проговорила я. — Его тоже нет в живых?

— Была ночь, и он сильно переутомился. — Адамс говорил теперь тише, и в самом его голосе появилась хрипота. Он нервно теребил носовой платок. — Он ехал сюда, чтобы увидеться с сыном, но сошел с пути и попал в ущелье. Автомобиль упал в пропасть и перевернулся несколько раз. Спасательная операция была исключительно сложной. Наконец его смогли доставить на вертолете в больницу. Травмы были серьезными, а шанс, что он выживет, незначительным. В последние секунды его жизни я пообещал ему сделать все для того, чтобы Ной остался в живых до тех пор, пока не появится возможность вылечить его. Его не должна постигнуть та же участь, что и его мать. Скажу вам, Ирина, что умирающему другу можно пообещать все. И вот я остался с больным младенцем. Что еще мне оставалось делать, кроме как найти человека, которому можно было бы на длительное время доверить заботу об этом маленьком человеке? Сестра Фиделис отлично подходила для этого.

Странное чувство возникло во мне. Я не знала почему, но эта история показалась мне слишком искусственной. Такие трагические рассказы о детях-сиротах встречаются только в книгах. Я не могла себе представить, что все было так просто. Ведь тогда это означает, что Ной на самом деле был болен, что в этом не было никакой тайны и они просто хотели защитить его. Об этом я не хотела думать. Я пыталась выбрать что-то из того множества вариантов, которые зародились в моих мыслях. Адамс помог мне.

— Я управляю его состоянием до тех пор, пока молодой человек не достигнет совершеннолетия, — прошептал он.

— Его родители были богатыми?

Адамс сначала засмеялся, а затем сделал такое лицо, будто хотел сказать, что они были не просто богатыми, а сверхбогатыми.

— И благодаря чему они стали так богаты?

Друг исчез и превратился в адвоката. Со знанием дела, ясно и решительно он заявил мне:

— Я думаю, вы понимаете, что я не могу сказать вам этого. Только несколько человек знают, кому принадлежит имущество и кто здесь живет. Это должно оставаться тайной. — Он демонстративно положил в карман свой платок. — Сто лет назад вилла «Моррис» была опутана мифами. Вокруг нее было много домыслов и спекуляций. Мне стоило большого труда сделать так, чтобы сюда никто не мог попасть. Для этого были введены системы мониторинга, высокие штрафы, составлены специальные документы et cetera[14]. В течение последних пятнадцати лет о вилле понемногу стали забывать, среди прочего потому, что я поддерживаю слух о том, что она обветшала и больше не доступна. Кроме того, в мои обязанности входит держать в секрете личность Ноя. Надеюсь, вы понимаете, что случится, если пресса узнает о его местонахождении.

— Почему? Родители Ноя были… известны?.. Знамениты?

Адамс ничего не ответил, и при всем желании я не могла понять по выражению его лица, о чем он думал. Снова эта пугающая мысль: а вдруг Ной умрет, если я помогу ему выбраться отсюда? Он рассказывал мне нечто совершенно иное. Он утверждал, что был здоров и тут все в сговоре против него. Чему я должна верить?

23

Кажется, Адамс заметил мою внутреннюю борьбу.

— Я знаю, что все это непросто понять. Но медицина делает успехи. Возможно, вскоре будет известно, в чем причина смертельного заболевания Ноя.

Дуновение теплого ветра, вылетевшего из-за угла дома, слегка пошевелило лепестки роз.

— Зачем вы мне рассказываете все это? — спросила я немного резким тоном. Каждый хотел поведать мне какую-то историю, и чем больше я размышляла, тем больше я путалась в их аргументах, растекающихся, словно акварельные краски. Смешиваясь, они создавали в моей голове полный хаос.

Он сделал глубокий вдох:

— Ирина, позвольте мне быть честным… Сестра Фиделис наблюдает за вами и Ноем. Она знает о том, что Ной просил вас помочь ему уйти отсюда, поскольку в одиночку он не смог бы это сделать.

Ком встал у меня поперек горла. Значит, все-таки слежка.

— С чего вы взяли? — сказала я громко и в тот же момент поняла, что это уже явный перебор.

— На самом деле меня не интересует, просил он вас об этом или нет. Я знаю Ноя. Мы все знаем, что он хочет сбежать. Мы знаем об этом с тех пор, как он научился говорить, и любой разумный человек может понять это желание. Кто хочет провести свою жизнь в коробке? Во всяком случае, он ощущает это именно так. С годами он стал смотреть на нас как на своих врагов. Он начал говорить вещи, которые далеки от правды. Он проводит слишком много времени наедине с самим собой, наедине со своими идеями о том, что мы убиваем всех приезжающих сюда, что мы хотим его отравить и прочее в таком духе. Это меня очень тревожит. — Адамс вздохнул. — Послушайте, Ирина! Я люблю этого мальчика, и единственное, о чем я хочу попросить вас, так это не подвергать его дополнительной опасности. Вы можете мне это пообещать?

Еще одно обещание. Сколько я их уже дала? Одно — сестре Фиделис. Другое — Ною. И вот теперь. Я скрестила два пальца за спиной, когда протягивала ему руку — я часто видела это в фильмах. Это, конечно, полный бред. И все же я сделала это.

— Что должна пообещать Ирина? — спросил Ной, который появился в дверях. Он уже успел переодеться, и теперь на нем была наглаженная светлая рубашка с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, которые открывали внушительное пятно выше его ключицы.

— Что я не буду подвергать тебя опасности, — нервно сказала я и бросилась к нему. — У тебя на шее пятно от варенья. — Я взяла его за запястье. — Я смою его быстро.

Не смотря по сторонам, я вытащила его и повела в столовую. Там на столе по-прежнему стоял кувшин воды. Я опустила в него тряпичную салфетку и начала тереть его рубашку под ребром.

— Ты должен застегнуть верхние пуговицы на рубашке, — прошептала я ему на ухо. — У тебя там след от поцелуя.

— Что?

Боже мой. Вероятно, он