На всякий случай.

Прошлое, будущее – хрен его разберет, но главное, что с револьвером это вот все как-то спокойнее переживается, что ли.

В спину стеганул ветер, будто поторапливая.

Свистнул Эдди, и пакостливый жеребец его прибавил шагу. Ну, и прочие за ним, не без того. Мы шли. И шли. И… площадь полнилась звуками. Будто бы толпа собралась поглазеть… на что? На столбы, над которыми вздымалось зеленое пламя. И там, в нем, корчились…

Рот мой наполнился слюной.

– Еще расскажи. – Я ткнула Чарльза в бок, отвлекая от жуткого и одновременно завораживающего зрелища: теперь на помосте умирал орк. Огромный. Свирепый. Сплошь покрытый кровью, но не готовый сдаться.

Он, посаженный на цепь, махал дубиной, отбиваясь от мелких зубастых тварей.

Чарли вздрогнул.

– Расскажи. – Я рукой развернула его лицо и уставилась в глаза. Лошади идут, им, верно, то ли не видно происходящее на площади, то ли непонятно в силу далекости лошадиного ума от человеческого. Главное, что идут.

Чарли же нахмурился.

И лицо его исказила гримаса отвращения.

– Ты кто?

– Конь в пальто, – ответила я, присовокупив к словам пощечину. Нет, матушка говорит, что бить людей нехорошо, но иногда это полезно. Пощечина получилась хлесткой, а главное, доходчивой. И Чарли затряс головой.

Снова нахмурился.

И узнал наконец меня.

– Милли?

– Она самая. Что, заморочило?

– Немного. – Чарли ощупал губы. Да целые они. Я же свою силу знаю. – Спасибо.

– Обращайся, – хмыкнула я. – Но оно и вправду лучше говорить. Стало быть, там, на Востоке, порядочным дамам положено ездить только в дамском седле?

– Маменька утверждает, что оно выглядит страшно. А на самом деле, говорят, удобное. Но я не пробовал. Думаю, ты справишься.

Справлюсь. Куда мне деваться. Только как-то желания справляться особого нет.

– А так, по-нормальному если, совсем не ездят? – уточнила я на всякий случай.

– Только мужчины. Сама посуди, даже в амазонке сидеть в мужском седле будет неудобно.

А то. Это я знаю. Пробовала. Ну, матушка, когда меня еще не отчаялась воспитывать, амазонку эту самую сшила. Я и примерила. И попробовала в ней поездить. Так едва шею себе не свернула. Ага.

– И штанов там женщины не носят? – поинтересовалась я.

На площади смеялись, кричали, улюлюкали. И все это сопровождалось острым едким запахом крови и дыма. Сквозь вопли толпы порой пробивались иные голоса, исполненные боли. И потому спрашивала я чуть громче, чем стоило бы.

– Не носят.

– Что, совсем?

Говорить надо бы о другом, но в голове засели эти треклятые седла со штанами вместе. Вот и цепляюсь за них.

– К сожалению, даме в мужской одежде появляться неприлично.

– Ага…

Что-то чем дальше, тем меньше мне эта затея по вкусу. Вот… если подумать, то на кой ляд мне сдался этот Восток с его воспитанными девицами? У меня теперь деньги есть.

В теории.

Ну те, который Великий Змей отписал. Завещал то есть. Да с такими деньгами…

Что-то ухнуло и просвистело над головами, заставив меня пригнуться к конской шее. Призраки? Какие-то они больно уж материальные. И чувствую, если эти самые призраки вдруг обратят на нас внимание, то мало не покажется.

Однако вновь все стало тихо.

Площадь. И стены. И дома, что уже похожи не то на крепости, не то на дворцы. Ощущение взгляда, внимательного такого, будто эти дома вовсе не пусты, будто те, кто в них жил, жить и остались. И теперь смотрят. Примеряются.

Я сглотнула. И сказала:

– Я сама. Дальше сама поеду.

Чарли это не слишком понравилось.

– Тут нехорошо, – мне пришлось пояснять. – Может, будем уходить быстро. Или еще как. Лошадь не сдюжит двоих вынести.

Почему-то он улыбнулся, этак печально.

– Да и отстреливаться в одну харю удобней.

Улыбка стала шире.

А я что? Может, у меня и не дамские револьверы, но здесь мне с моими всяко сподручней.

Глава 20,

где Мертвый город встречает гостей

Место подавляло.

Чарльзу, конечно, доводилось слышать о заброшенных городах, но они, великолепные даже на блеклых фотографиях, существовали где-то там, в диких джунглях Южной Америки; или вот еще в Африке, но в этом случае ходили упорные слухи о фальсификации. Правда, доказать ее не вышло, а лорд Эксли, который, собственно, экспедицию финансировал, прилюдно и громко возмущался.

Едва до дуэли дело не дошло.

А ведь Чарльзу в самом деле не поверят.

Заброшенный город, и… где?

В Соединенных Штатах? В изученных, казалось бы, описанных подробно Штатах? Ладно, пусть и не совсем изученных, все же Запад оставался довольно-таки диким, но все одно.

Странно.

И страшно. Даже жутко. По спине ползут холодные струйки пота. Руки подрагивают. А в голове одно желание – отступить. Он ведь не охотник за древностями. Безмерно от этого далек. Зачем было вообще сюда переться? Могли бы и обойти. Да, так получилось бы дольше, но у него есть время.

Конечно есть.

Если старик Змей был прав в своих предположениях, а Чарльз предполагал, что все так и есть, Августа нужна похитителям. Точнее, даже не она, но ее дети. Однако дети не берутся из ниоткуда, так что пара недель задержки ничего не изменит. А их вот понес черт.

За эти мысли стало стыдно, и Чарльз слизал пот с верхней губы. А еще подумал, что выглядит он совершенно отвратительно. Матушка бы ужаснулась. Лицо обгорело и чешется. Спина не обгорела, но пыль забралась под одежду и теперь пропитала кожу, отчего та тоже чесалась. Голова, что характерно, зудит, навевая вовсе уж нехорошие мысли.

А за ними ведь наблюдают.

Издали.

Исподволь. С немалым интересом. Примерно с таким же дитя смотрит на витрину игрушечной лавки. А еще с предвкушением.

Милли ловко перебралась в свое седло и, привстав на стременах, оглянулась.

– За нами движется, – сказала она мрачно и вытащила револьвер.

У маменьки тоже имеется пара, но крохотные, ладонью накрыть можно. Такие удобно носить в ридикюле, хотя, конечно, не принято.

На Востоке безопасно.

Там нет ни затерянных городов странного происхождения, ни диких сиу. Обыкновенные бандиты вот встречаются, но отнюдь не там, где обитают приличные женщины.

Чарльз тоже обернулся.

Туман, выбравшись с площади, крался по следу. Он менял обличья, неспособный остановиться на одном. Вот зверь с длинными лапами и косматой гривой, в которой чудятся змеиные головы, превращается в другого, приземистого, напоминающего крокодила. А тот рассыпается табуном лошадей, но лошади тают…

Ей будет тяжело на Востоке.

Милисенте.

Вон, то и дело озирается, хмурая, но готовая дать отпор, пусть бы и туману. Слишком уж она… дикая? Верно. Пожалуй. Нескладная. Высокая.