— Я правильно понимаю, что это было только началом ваших бед? — спросил Натаниэль, когда все немного успокоились и с солнцепека переместились в тенек, на скамейку под окном дома Дитриха.

— Началом, — согласно кивнул он. — И конца им не видать. После того, как мы сократили число жителей деревни, братья долго не появлялись. Потом и вовсе Эрхард Справедливый расправу над ними учинил. Мы, с одной стороны, с облегчением вздохнули. А с другой, боязно было, что Королевские Этеры и нас разыщут да накажут…

Натаниэль вздохнул, но спорить не стал. Видать, знает, как оно в то время было. И что жалости со стороны Короны оборотни видели не больше, чем от братьев.

— Да кому вы нужны… — усмехнулся Джерард, но, заметив серьезный взгляд друга, притих.

— После того, как король погиб, а принц сбежал, поджав хвост, они появились снова… — Дитрих замолчал, выжидающе посмотрев на Натаниэля.

— А дальше? — с вежливым выражением на лице уточнил Этер, пропустив мимо ушей выпад старосты в адрес своего сюзерена.

Дитрих усмехнулся. Он еще не понял, чего ему хотелось бы больше: разодрать этих наглецов на кусочки и прикопать под какой-нибудь елкой посимпатичнее, или же довериться их обещаниям и посмотреть, что из этого выйдет.

— Что дальше? Кто-то во время войны занимался подсчетом обескровленных селян? Вы спихивали вину друг на друга да на вампиров. А они продолжили делать то, что делали до этого. Осторожничали, конечно, но особо не скрывались. А еще… ироды побоялись развязывать с нами открытую войну. Среди оборотней у братьев остались приспешники, и отпугивать их расправой над соплеменниками не захотели. Но и спускать нам своевольство не собирались…

— Да не тяни уже, — Джерард нетерпеливо заерзал, запуская пятерню в растрепанные волосы. — И без того тошно.

— Кровь оборотней подходит для их обрядов еще лучше, чем человеческая. Особенно, если молодая девка или баба, — нехотя сказал Дитрих.

— Часто они к вам захаживают? — уточнил Натаниэль.

— Не часто, за год один-два раза.

— И вы так просто отдаете им женщин? — Джерард сжал кулаки и бросил яростный взгляд на Берта.

— Нас не спрашивают, — прохрипел тот. — Они же не дураки являться и требовать. Понятно, чем кончится. Женщины просто пропадают из дома, будто сами уходят. После, в лесу мы натыкаемся уже на тела.

— Вампиры? — спросил Натаниэль у Джерарда.

— Похоже, — пожал плечами некромант.

— Не действует на нас их зов, — покачал головой Берт. — Они нас наоборот боятся.

— Почему? — не понял Натаниэль, похоже, привыкший видеть в вампирах опасных противников.

— Да потому, что такой волчара за два укуса голову отгрызть может, — закатил глаза Джерард. — А если еще и их гипноз не действует, то они, считай, безоружные. Значит, какой-то хитрый обряд… Вы периметр ваших владений знаете?

— Приблизительно, — кивнул Берт.

— Покажешь?

— А чего это ты делать собрался, мил человек? — Дитрих настороженно прищурился.

— Страшное колдунство, — авторитетно заявил Джерард, поднимаясь со скамейки и направляясь в сторону дороги. — Которое спасет ваши мохнатые задницы.

Однако едва он переступил границу владений старосты, как со всех сторон, словно по неведомому зову, к дому Дитриха начали подходить жители деревни. Ни дружелюбными, ни гостеприимными они при этом не выглядели. Не дожидаясь нападения, Натаниэль в два прыжка оказался рядом с другом.

— У нас гости, Дитрих? — с угрозой в голосе проговорил здоровенный мужик с окладистой черной бородой. — Долго ты с ними лясы точить будешь?

— Сколько захочу, спрашивать никого не стану, — угрожающе рыкнул Дитрих, ощерясь.

Понабежали, бездельники. Будут еще старосте указывать, с кем беседу беседовать.

— Ты знаешь закон! Они должны или присоединиться к стае, или умереть, — прошипел особо заносчивый щенок. Дитрих и имени-то сопляка не помнил, а все туда же.

— Умереть? С каких это пор? — грубо спросил Берт, сжимая рукоять болтающегося на поясе здорового ножа.

— С тех самых, как ты начал притаскивать к нам магов! Мы уже однажды поверили этим проходимцам, больше такому не бывать!

Обстановка становилась все более напряженной. Никто из волков еще не принял второй ипостаси, но угрожающее рычание, издаваемое селянами, создавало впечатление, что друзья окружены разъяренной стаей.

— Знаешь, Нейт, — нервно усмехнулся Джерард. — А может, ну ее, эту благотворительность? Всякий раз, когда пытаюсь кому-то безвозмездно помочь, — ну так, по доброте душевной,— влипаю в неприятности.

Ответить Натаниэль не успел, с трудом уворачиваясь от выпрыгнувшего на него из толпы волка и обнажая, наконец меч...

* * *

— Лина, — Зак настолько тихо вошел в комнату, что заметили это лишь после негромкого оклика. — Кажется, я знаю в чем дело. И даже могу помочь.

— Я уже тоже знаю в чем дело, — сосредоточено ответила Амелина. — Ты правда… правда можешь?

Как только из сбивчивых оправданий своей пациентки Амелина поняла, в чем основная причина отказа, она с трудом подавила в себе чувство гнева. Как можно думать о подобных глупостях, когда на кону жизнь ребенка? В «Истинной вере», конечно, никогда не поощряли разврат, но и не скатывались в глупое ханжество, называя развратом семейные отношения. А весь грех Руби состоял лишь в том, что в селении нет храма или уполномоченного королевского наместника. Амелине бы и в голову не пришло назвать Руби распутницей. Но, видимо, нравы в деревне, где росла девушка, царили строгие. А из-за беременности все ее страхи обострились, напрочь заглушая голос разума.

— Конечно, могу! Руби, у нас найдутся перо и чернила? — Зак вопросительно посмотрел на растерянную хозяйку.

— Да, — робко ответила та, кивнув на письменный стол в углу комнаты. — Но что вы можете?

— Ваше полные имя и фамилия? — Зак без проблем разыскал все необходимое и, присев на краешек стула, быстро заводил пером, игнорируя вопрос.

— Руби Ангелика Шмит…

— Имя супруга?

— Бертольф Граубайн…

— Отлично, — Зак взял лежащий тут же огарок сургуча и, подпалив его, капнул на лист тягучую расплавленную массу, а после приложил свой перстень-печатку. — Все ваши проблемы, любезная госпожа Граубайн, решаются одним росчерком пера. Вот документ, заверяющий ваш брак.

— А подписи супругов? — машинально спросила Амелина и тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее. Объяснения только затянут дело, а времени у них