– Подумать только, мы теперь дружим с французами! – удивилась Джейн. – Даже детьми обмениваемся с ними…

Фред улыбнулся:

– Это потому что никто лучше их не делает сыр. Ну так вот. Мадам Клюз, наша учительница французского, обычно ездит со мной на такие встречи, но сегодня ей нездоровится, и мне пришлось отдуваться одному. А по-французски я не говорю. Знаю только «бонжур» и «круассан». Оказалось, что и у них познания в английском примерно такие же.

– Какая незадача! – воскликнула Джейн.

Хотя она по-прежнему не все до конца понимала, слова Фреда показались ей теплыми и остроумными. Он говорил свободно, живо, с улыбкой. С чего вдруг такая перемена? До сих пор они держались друг с другом принужденно, но теперь, когда речь между ними зашла не о том, что их беспокоило или раздражало, он стал иным человеком. Стоило ему заговорить о более легком предмете, его напряженность как будто бы исчезла.

– Мадам Клюз меня убьет, потому что я, по-моему, все испортил. «Sacre bleu![10] – скажет она. – Вы идиот!» – Фред улыбнулся. – Я должен был всего лишь рассказать им о том, какую программу мы приготовили для них в Бате, а вместо этого чуть не спровоцировал международный скандал. Пытался объяснять что-то на пальцах и говорил по-английски, изображая французский акцент. Мне казалось, так им будет понятнее, но выглядело это как ужасная бестактность.

Он театрально схватился за голову обеими руками, Джейн добродушно рассмеялась.

– Вы потерпели неудачу на дипломатическом поприще, – сказала она.

– Я их обидел. Теперь трое французов бродят по Лондону и делают неизвестно что. Хоть бы война из-за этого не началась! А то придется отказаться от импорта их сыра и называть французскую картошку «картошкой свободы»[11], – пошутил Фред.

– Эти люди по-прежнему там, где вы с ними встречались? – спросила Джейн.

Фред пожал плечами:

– Думаю, да. Наверное, обедают. К тому же в городе они не ориентируются.

– Я бы хотела повидать этих ваших норманнов, – сказала Джейн.

Фред взглянул на часы:

– Тогда нам туда.

Он повел ее на север, к старинной деревушке Уэстборн-Грин. Там они вышли на улицу, застроенную одинаковыми, вплотную примыкающими друг к другу домиками с островерхими крышами. На углу располагалась кондитерская, куда Фред и ввел Джейн.

– Allo! – по-норманнски распевно произнес мужской голос.

Высокий дородный господин поднялся из-за столика и заговорил негромко, но нервно, поглядывая на Фреда с явной робостью. Рядом с ним сидели два подростка в школьных форменных костюмах.

– Bonjour monsieur, – поздоровалась Джейн и подошла к мужчине. Тот поглядел на нее с надеждой, а Фред – с удивлением. – Вы учитель? – спросила она по-французски.

– Да, – просиял великан. – Клод Пулан, к вашим услугам.

– Добро пожаловать в Англию, мсье Пулан. Сыны Франции – желанные гости на нашей земле.

Француз широко улыбнулся, и из его мощной груди вырвался басовитый смешок.

– Спасибо. Пожалуйста, зовите меня просто Клод.

Джейн перевела его слова Фреду и спросила:

– Что мне ему сказать?

Фред с улыбкой покачал головой:

– У вас нет ни часов, ни телефона, но вы безукоризненно говорите по-французски.

Джейн пожала плечами:

– Безукоризненно по-французски говорит он, а мне до совершенства еще довольно далеко. – Она повернулась к Клоду: – Из какой части Франции вы приехали?

– Из Бретани.

– Чудесно. Бретань по-прежнему называют маленькой Британией?

– Иногда. А вы тоже учитель, мадемуазель?

– Что вы, нет! Я не обладаю ни навыками, которые для этого необходимы, ни терпением. А вот мой спутник, насколько мне известно, замечательный педагог.

Джейн улыбнулась Фреду. Тот покачал головой, продолжая удивленно изучать ее лицо.

– Ни слова не понял из того, что вы сказали, но мне понравилось, – пробормотал он и откашлялся.

– Пожалуйста, передайте мсье Фреду мои извинения, – снова заговорил Клод. – Позвольте объяснить. Вместо меня здесь должна была быть моя коллега, мадемуазель Рампон, которая говорит по-английски. К сожалению, она приболела и осталась в гостинице. Из-за меня этот день для всех потерян.

Джейн перевела слова француза и спросила Фреда:

– Ваш день и вправду потерян?

Он покачал головой. Это переводить не пришлось. Великан расплылся в улыбке облегчения и, пожав английскому коллеге руку, расцеловал его в щеки.

– Ой, полегче, здоровяк! – рассмеялся Фред.

Он и его переводчица пропустили еще два поезда.

* * *

Джейн с Фредом вошли в вагон только в 6.17 пополудни, когда солнце уже село. На сей раз они расположились рядом. Стальной монстр отъехал от Паддингтонской станции и покатил обратно в Бат.

– Позавчера вечером я вас не дождалась, потому что какой-то джентльмен выгнал меня из зала, – сказала Джейн. Фред перестал глядеть в окно и посмотрел на нее. Она продолжала: – Мне пришлось уйти, и попасть обратно я не смогла. Но я вас искала. Ждала у парадного входа целый час, если не больше.

– Я тоже вас ждал, – сказал Фред и улыбнулся.

Они замолчали, и какое-то время тишину нарушал только стук колес внизу да свист ветра за окнами. Наконец Фред снова заговорил:

– То здание, которое вы сегодня искали, – оно для вас очень важно?

– Я была там, когда в прошлый раз приезжала в Лондон. А теперь его нет. Я надеялась получить там кое-какие сведения.

– Сведения о чем?

Джейн задумалась, не зная, как ответить, не противореча указаниям, полученным от Софии.

– Это касается моего возвращения домой. Когда я узнаю то, что мне нужно, я оставлю вас в покое.

Фред опять отвернулся к окну.

– Вы хотите от нас уехать?

– Да, – ответила Джейн. – Вернее, не хочу, но должна.

Фред молча кивнул. Поезд несся по туннелю, стенами которого были голубые холмы, а сводом – небо. Джейн улыбнулась. Звезды выглядели точно так же, как в ее время. Глядя на них, она задумалась, а когда опять повернулась к Фреду, то увидела, что он уснул. Она посмотрела на его умиротворенное лицо. Прядь волос (утром он специально для нее расчесал их и пригладил) упала на глаза. Джейн покачала головой, изучая этого странного мужчину двадцать первого века. При первой встрече она так на него разозлилась… Он и теперь частенько ее сердил, и все же, вероятно, она чуточку ошибалась в своем мнении о нем?