из дома, и оклад меня полностью устраивает.

– Это замечательно – восторгаюсь я, пережёвывая порцию ризотто – Я хочу устроиться в библиотеку ассистентом, тем самым начать обеспечивать себя хоть наполовину.

– Тебя обязательно возьмут. А ты выбрала библиотеку?

– Да. Рядом с общежитием есть хорошая, там большие тиражи. Только я зарегистрируюсь там в понедельник, всю неделю забывала это сделать.

– Так тебе некуда торопиться – говорит он всё тем же мягким голосом.

– И то верно – я улыбаюсь ему в ответ и наслаждаюсь уже шоколадным маффином.

Глава 36

Месси

Вторая учебная неделя. Сегодня предстоял трудный день. Сначала лекции, затем факультатив по психологии, поход в библиотеку и собрание группы поддержки.

Я проснулась за 17 минут до будильника. Вчера я легла спать рано. Дейва я вчера не видела, а вот в субботу в парке мы прогулялись отлично. У него отлично получается занять мой досуг. Вчера же я весь день просидела за учебниками, книгами и посвятила вечер просмотру сериала «Пожизненный приговор», но при всём этом легла спать рано. Видимо поэтому я так легко проснулась и хорошо выспалась, но так бывает не всегда. Если одолевает бессонница, то пиши, пропало.

Приняв душ и причесавшись, я заплетаю волосы в косу. Обычно я редко это делаю, но почему бы и нет. На улице ветер, так что в таком виде они не потреплются. Надеваю новые чёрные штаны, ботинки, рубашку с длинными рукавами и накидку. Пора в университет.

Лекция мистера Хэнкока о переломах, вывихах, ушибах и их степеней оказалась продуктивной, так что я, не отрываясь, записывала конспект. А вот Кэти явно скучала.

– Какая же это скукота – тихо взвыла она, но продолжала писать.

– А зачем же ты пошла в медицинский, если тебе не интересно?– мой вопрос был резок, но её это никак не задевает. Эту черту я распознала у неё почти сразу, ведь она сама так себя ведёт, например, с парнями или преподавателями, если они выражают ей своё недовольство или замечание.

– Хоть это и скучно, но работа достойная – она говорила это самым, что ни на есть серьёзным тоном – Просто я и не знала куда идти, родители сказали, чтобы я поступила на медицинский, вот я так и сделала, по крайней мере, хоть как-то принесла им радость. В подростковом возрасте лет так с 13 до 16 я попила их кровушки – она хмыкнула.

– Сейчас допишите всё, что вы запомнили – раздался голос мистера Хэнкока. Я дописала конспект, а Кэти нетерпеливо меня выжидала.

Между лекциями был перерыв 20 минут, так что мы вполне с Кэти успевали выпить кофе в кафе при корпусе. Я заказала себе капучино с зефирами, а Кэти карамельный мокко.

– Ты была трудным подростком?– наконец, спрашиваю я, возвращаясь к той теме, которую мы начали обсуждать аудитории.

– Вся моя жизнь была тогда сплошные тусовки, пьянки и вся эта бурда – Кэти с лёгкой мрачностью вспоминает своё прошлое, но так же, в её голосе проскальзывают нотки веселья.

– Так тебя не устраивал такой стиль жизни?– аккуратно спрашиваю я, боясь задеть. Оказалось, что и у неё есть скелеты в шкафу. Ну конечно, впрочем, как и у всех людей.

– Почему же, нравился – её голос переменился, и в глазах вспыхнула боль воспоминаний, но она продолжила – Это всё плохо кончилось. Учёба скатилась, учёт на полицейском участке за нетрезвое состояние в несовершеннолетнем возрасте, и конечно, несчастная любовь.

– С тобой что-то случилось?– я боюсь услышать ответ, понимая, что ей тяжело его будет произнести, а я буквально оказываю давление. Ну не умею я нормально общаться с людьми, чёрт меня подери!

– Мой парень, то есть тот человек, в которого я влюбилась – её голос дрожал, а глаза наполнялись слезами.

– Извини, можешь не говорить. Я лезу не в своё дело – мне сейчас хочется провалиться сквозь землю. Одно дело, когда сама рассказываешь боли прошлого, а другое дело слушать. С Дейвом я ближе, и когда он рассказывал о своих ранах, то мне было больно за него, а теперь, когда рассказывает Кэти, мне сложнее. Я с ней не успела сильно сблизиться, и моё сердце вот-вот разорвётся оттого, что её глаза сейчас потеряны в истязаниях и воспоминаниях

– Я скажу – тихо проговаривает она – Об этом я говорила только с психологом, все мои подруги от меня отвернулись.

– Можно ли их так назвать, если они тебя предали?

– Верно. Нельзя – её голос звучит жёстко, но всё так же дрожит – Так вот, этот парень, он хотел близости, ну ты понимаешь, о чём я.

Я киваю, и она продолжает рассказ:

– Так вот, я отказала ему и тогда он взбесился и сделал всё сам против моей воли – она сжимает пластиковый стакан с такой силой, что мокко выплёскивается, но слава богу не попадает на неё – И после этого он меня бросил, рассказав всем, о том, что у нас было, но всё перевернув. Он сказал, что я сама запрыгнула к нему в постель, и это при всём при том, что мы встречались меньше месяца. Девочки, с которыми я дружила, поверили ему и по школе пустился слух о том, что я…ну ты поняла.

Я впадаю в ступор. Глаза бегают туда-сюда. Это так ужасно! Господи!

– Ох, Кэти…прости – шепчу я, сжимая её руку – Я не буду говорить тебе, что мне жаль, это никак тебе не поможет.

– Это раздражало меня больше всего – фыркает она – Погоди, а почему ты сказала?

И тут я решаюсь пойти на риск и рассказываю ей всё, ведь она доверила мне свою тайну. Рассказала о смерти мамы и Кайлы, о том, как лежала в больнице, о депрессии и нервных срывах, о кошмарах и голосах, которые слышались мне, и даже о том, когда в галлюцинации увидела Кайлу.

– Это ещё хуже – только и вымолвила она, но её глаза наполнились слезами – Как ты смогла через это пройти?

– Так же, как это проходила и ты – я пожимаю плечами – Истории у нас разные, только вот боль и воспоминания, они одни и те же, я полагаю.

– Нам обязательно нужно и дальше держаться вместе, мне нравится с тобой общаться, и я ведь могу считать тебя, эм… подругой?

– Конечно. Я уже считаю. Из девушек я ни с кем в кампусе не общалась – я пожимаю плечами и отпиваю уже остывший капучино.

– Ну и правильно, – хмыкает она – они все