Надо ли говорить, что до речки мы добрались практически вмиг. Лиан явно чувствовал себя намного лучше и, хоть и брел довольно медленно, но сам ловко обходил все коряги, да коренья, ни разу не запнувшись, да не упав. А на самой речке как-то хитро ухмыльнувшись, попросил меня отвернуться пока он выкупается, так что я послушно стояла к нему спиной, рассматривая вековой лес, да белку на суку, лузгающую припрятанную до поры до времени шишку.

Обратно путь занял и вовсе меньше времени. Лорд, помывшись, да переодевшись во все чистое, значительно взбодрился. И что оказалось для меня новостью — грязное он тоже постирал сам, принесенным им же мылом с какими-то душистыми травами, даже и не подумав попросить моей помощи, хотя я так и рвалась сделать все самой — где же это видано, чтобы мужик свои вещи стирал!

И вот, придя в наш импровизированный лагерь, он сел на поваленное дерево, достав из своей сумки какую-то тонкую книженцию, да приглашающим жестом махнул мне — мол, садись рядом.

Едва сдерживая свой стыд, да любопытство, устроилась поодаль, восторженно сверкая на витые закорюки глазами. Неужто это и есть та самая грамота?

Глава 24

Максимилиан

Занимались мы с Лисси довольно долго, хоть и прерывались пару раз, пока она давала мне попить еще какую-то горькую гадость и еще зачем-то смазала лоб какой-то густой жижей, приятно пахнущей еловыми шишками. От последнего, правда, насморк почти совсем пропал, и я смог нормально дышать и уже не гундосил. Жизнь, однако, налаживалась.

Да и Лисси радовала, как способная ученица. С чтением у нее все пошло не в пример лучше, чем с письменностью. Она резвой козочкой прыгала вокруг, пока я чертил ей палочкой на расчищенной от травы земле буквы и цифры. Даже не ожидал, что у нее окажется настолько цепкая память. Уже спустя несколько часов она почти безошибочно называла все буквы, что я ей показывал в книжке, а к вечеру смогла прочесть пару слов самостоятельно. И даже повисла у меня на шее, от переизбытка чувств ткнувшись губами мне в щеку, обдав запахом полевых трав.

На миг смутилась, но продолжила дальше радоваться успеху и даже сама пыталась той же палочкой повторять какие-то буквы. Я же на некоторое время впал в некое подобие ступора. От этого невинного прикосновения как-то так хорошо стало на душе. Словно душа воспарила высоко ввысь, а я сам стал таким легким-легким, внутри будто поселились шипучие щекотные пузырьки, как от игристого вина. Волшебное ощущение! Кстати, о волшебном…

— Лисси, я все спросить хотел, а как ты относишься к магии? — начал я издалека.

— К чародейству, что ли? Ну, уважаю. Да и как не уважать-то? Почитай, каждый, владеющий магией — уже приближенный к придворным всяким. Ты маг, я знаю, видела, как ты творил свое колдовство. Это так здорово, наверное, когда можешь взять и р-раз — что-то колдануть такое яркое, громкое! Или не громкое, но полезное… — затараторила она, прыгая с одной мысли на другую.

— Да, здорово… Но я как маг — довольно слабенький, если честно…

— Вы?! Неее, ни в жисть не поверю! Я же видела, как творил всякое, — Лисси аж остановилась, выпучив глаза, заставив меня невольно усмехнуться. Приятно, когда в тебя так верят. Мда, лучше не скажешь — творил я действительно «всякое».

— Именно. В волшебстве не главное, чтоб было ярко или громко. Важен результат. Помимо магического дара, имеющего физическое влияние, есть еще несколько ответвлений ментального влияния. Это, как бы объяснить… Когда заклинание действует не на тело, допустим, а на… ммм… — я замялся, не в силах подобрать нужное слово.

— На душу?

— Не совсем. Кто-то может считывать чужие мысли, кто-то видит будущее… В таком духе. Этим даром владеют на самом деле могущественные маги, — я остановился, чтобы перевести дыхание.

— Нуу, как-то странно и нелогично. Кто-то молнией может шарахнуть, а кто-то прочитает в мыслях, что его считают дураком, или предвидит, что завтра пойдет дождь. Пошто ж он тогда сильнее-то? — фыркнула Лисси, наконец-то присаживаясь рядом со мной на бревно, перестав мельтешить перед глазами.

— А если другой пример? Ты умеешь читать мысли и узнала, что готовится заговор против короны? Рассказала королю, спасла ему жизнь. Или же на суде оправдала невиновного, благодаря своему дару точно зная, что он не врет. Или же предвидела, что в серпне с запада прилетят полчища саранчи и сожрут всю пшеницу и на королевство опустится голод. А так, маги уже заранее стояли вокруг полей, что должны пострадать первыми, и уничтожали эту летящую пакость. Маг с молнией сможет тут что-то противопоставить? И это лишь малая часть того, как можно распорядиться этой силой, — вот я и подвел к самому главному.

Во время разговора я смотрел Лисси прямо в глаза, все больше убеждаясь, что о своем даре она даже и не подозревала. Впрочем, можно подумать, я рассчитывал на другой вывод, как будто этого не было понятно с самого начала, как только узнал о ее магии.

И теперь это многое объясняло. Ну не могла девушка, хоть и прожившая всю жизнь в деревне, быть настолько наивной! Тем более сирота. Я же видел деревенских до того, как приехал в те клятые Лукошки. Пусть они в большинстве все грубые, неотесанные и необразованные, но своеобразная смекалка и хитрость была у каждого. В тех же Лукошках девки натуральным образом пытались залезть ко мне в постель, понимая, что это их шанс как-то изменить свою жизнь к лучшему, как минимум возвыситься над своими односельчанками. Каждый в этом мире пытается из кожи вон лезть, чтобы забраться повыше. Тем более, если живет один и его некому защитить. Да тут вдвойне будешь настороже, зная, что каждый может тебя обмануть, обидеть!

Лисси же совсем другая. Она видит вокруг и в каждом лишь хорошее даже не потому, что такая уж неопытная и наивная — нет. Просто так и есть. Она хочет, чтобы мир был хорошим для нее — и он таким и становится! Лисси никогда и не видела зла, грязи этого мира, открытой несправедливости, потому что ей достаточно лишь захотеть, чтобы этого не было. И все!

Пьяница бросит пить, сквалыжник отсчитает все до копейки за ее травки и даже выделит что-то в подарок, гулящая девушка уйдет в монастырь, отпетый аферист не возьмет с нее ни монетки и едва ли не женится, а приезжий лорд пойдет ночью дождем через лес, чтобы она утром