— Ничего так, — я отставила чашу.

— Напитки твоей родины больше тебе по вкусу?

— Да, — кивнула я.

— Но сейчас ты здесь, так что придётся привыкать к этим! — подхватив свою чашу, каган осушил её и махнул рукой, чтобы налили ещё. — Как тебе жизнь в моём дворце?

— Нравится, — почтительно проговорила я.

— А занятия?

— Тоже.

— Что-то ты неразговорчив, — он отхлебнул из чаши. — Во время нашей первой встречи тебя было невозможно заставить молчать!

— Сейчас просто сказать нечего. Занятия мне нравятся — особенно верховая езда…

— Хотя, сев на коня в первый раз, ты слетел на землю вместе с седлом?

Вот оно! Сейчас точно перейдёт к моей позиционной войне с его отпрыском! Но я не подала вида и кивнула:

— Да, несмотря на это.

— Как это получилось? Плохо затянули подпругу?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Седлал коня не я.

В хитрых глазках кагана мелькнул едва заметный огонёк.

— Как принял тебя мой сын?

— Как принц, — улыбнулась я.

Если это — словесное состязание, толстый хан может сразу отнести себя к проигравшим. Имея такого учителя, как Фа Хи, который бы наверняка переспорил даже моего отца, я выйду победительницей из любой перепалки. Каган понял мою игру и сощурил глаза.

— В последнее время у Тургэна стали часто появлятся ссадины и синяки. Он не говорит, откуда они, но… — хан ханов красноречиво замолчал.

— Хочешь, чтобы я оберегал его от увечий? — предложила я.

— Любой подданный обязан оберегать своего принца.

— До сих пор я считал себя гостем. Но, конечно, могу оберегать принца, если об этом попросит оказавший гостеприимство хозяин.

— А ты дерзок, парень, — по губам кагана промелькнула улыбка. — Мне это нравится, но не переходи допустимых границ.

— Пока они мне неизвестны, — вздохнула я. — Если какую-то и перейду, то только по незнанию.

— Сомневаюсь, что знание тебя остановило бы, — каган рассматривал меня, будто решал, придушить прямо здесь или всё же подождать, что из меня получится. — Кажется, мой сын видит в тебе соперника, и теперь я понимаю почему.

— Я — нет, — недоумённо нахмурилась я. — Соперника в чём?

— Во всём. Ты ведёшь себя слишком независимо для пленённого чужеземца. Но, в какой-то мере, это хорошо. Мой сын унаследует после меня империю и должен научиться справляться и с такими, как ты.

— Справляться в смысле… — напряглась я.

Каган хрипловато рассмеялся, будто закаркал ворон.

— В смысле заставить уважать себя и служить себе, — он снова отпил из чаши. — Ты кажешься мне весьма способным — я понял это, как только тебя увидел. И бесстрашным — не боишься задирать моего сына, зная, кто он, и что с тобой сделают, пострадай он по-настоящему. Думаю, ты можешь быть преданным — иначе бы не грозил карами моему темнику за нападение на приютивший тебя монастырь. Такие, как ты, мне нравятся, и я готов возвысить их независимо от происхождения. Надеюсь, вы с Тургэном всё же подружитесь. Я был бы рад, имей он на своей стороне ловкого, храброго и преданного воина, каким, уверен, ты станешь.

— Если я называю кого-то другом, то это искренне, — уклончиво проговорила я, и каган снова зашёлся в своём каркающем смехе.

— Хорошо сказано, парень! А теперь иди.

За моей спиной тенью возник стражник, я с готовностью поднялась, но тут же остановилась.

— Что такое? — поинтересовался каган.

— Я… хотел бы изучить ваш язык, — было бы неплохо как-нибудь послать каганёнка «в сад» на его родном диалекте.

— Хорошо, — в голосе кагана прозвучало одобрение. — Я распоряжусь, чтобы тебе дали учителя.

Сложив ладони, как мы делали в монастыре, я поклонилась.

— И чтобы научили правильно кланяться! — добавил он и небрежно махнул рукой.

Покидая вслед за стражником каганскую комнату, я испытала облегчение. Меня не только не наказали — наоборот, хан ханов вроде бы даже полуофициально одобрил пикировку со своим отпрыском, в то же время дав понять: покалечь я его по-настоящему, разговор будет другим. Но разбитый нос, судя по всему, наказуемым увечьем не считается, и я мысленно потёрла ладошки. Рано или поздно мы перейдём от позы всадника к тренировочным поединкам, и тогда — держись, каганёнок! Прошествовавший мимо «косяк» вооружённых воинов отвлёк от радужных мыслей. Кажется, это уже не первые, встретившиея нам в переходах, но я только сейчас обратила на них внимание. А когда мы вышли в один из внутренних двориков, я вообще замедлила шаг — здесь собралась чуть ли не вся «королевская рать».

— Готовитесь к параду войск? — спросила я стражника. — Откуда их тут столько?

Но стражник никак не отреагировал на вопрос и ускорил шаг. Может, не понимает по-китайски? Я ожидала, он приведёт меня обратно в мою комнату, и поёжилась, увидев, что мы приближаемся к залу, где проводились тренировки по традиционной борьбе — бех, которую я ненавидела всей душой. Учитель, старый неприятный тип, от которого за версту несло потом, даже толком не объяснил правила. Но из бессвязных команд и тычков я поняла — абсолютно все приёмы, которым я научилась в монастыре, здесь запрещены. Оставалось лишь покачиваться перед противником в позе тиранозавра — согнувшись почти параллельно земле, и отскакивать всякий раз, когда меня пытались опрокинуть на пол или зажать мою голову подмышкой.

— Уже прошло пол-урока, — снова попыталась заговорить с моим провожатым. — Если явлюсь сейчас, только помешаю. Может, лучше…

— Приказ кагана, — на вполне сносном китайском отрезал стражник и, открыв дверь, втолкнул меня внутрь.

Я поморщилась от ударившего в нос запаха пота… и поймала на себе пристальный взгляд Шоны. Показалось, или по смуглому лицу действительно промелькнуло облегчение?

— Извини за опоздание… — начала я, обращаясь к учителю, но меня перебил Очир.

— Наконец-то твой круглоглазый приятель появился! — он с издёвкой повернулся к Шоне. — Теперь можешь перестать озабоченно пялиться на дверь! Его мать — тоже шлюха? Поэтому ты так…

Договорить страшила не успел — кулак Шоны уложил его на пол, а мне захотелось ещё и пнуть его раз-другой. Уже двинулась вперёд — воплотить намерение, но тут вмешался учитель-скунс. Толкнув Шону, он что-то злобно ему залопотал, указывая на дверь, и тот, мрачно усмехнувшись, двинулся в указанном направлении.

— Ты выгнал его? Почему не этого урода? — я возмущённо дёрнула ногой в сторону Очира.

— Урода? — яростно подскочил тот. — Все девушки от меня без ума!

— Какие «все»? — ядовито переспросила я. — Слепые?

Очир явно собирался на меня накинуться, но, поймав ехидный взгляд каганёнка, — видимо, тот не сомневался, за кем будет победа, остановился. А учитель повелительно махнул мне и на ломаном китайском выдал: