– Не беспокойся, царица, – человек склонил голову. Мои люди отыщут даже песчинку в пустыне.

– Берегись, – предупредила Нубемхат его самоуверенность. – Моя сестра непростая египтянка. Она знает много хитрых способов обмануть и может использовать колдовство.

И точно, обещание человека-ищейки оказалось поспешным. Мегара проскользнула сквозь пальцы городской стражи, и не один стражник так и не вспомнил женщину, покидающую столицу и подходящую под ее описание.

Но вскоре был пойман тот самый раб, что сбежал со своей хозяйкой, он то и рассказал, в какую переделку попала бывшая его госпожа, впрочем, утаив собственное свое участие. Разбойников тоже поймали. Они сильно и не скрывались, проматывая золото, доставшееся им так легко, в одной из харчевен столицы.

Злодеи признались в содеянном, и показали то самое место, где и напали на свою жертву. На этом расследование зашло в тупик. Тело женщины не нашли и сделали вывод, что ее разодрали дикие звери или крокодилы, здесь, недалеко, протекал ручей впадающий в Нил.

Одна Нубемхат не верила в это – слишком хорошо знала свою сестру. Поэтому страх не отпускал ее душу. И лишь спустя два месяца, когда отгремел праздник Долины, царица чуть-чуть расслабилась. Из Анх-Тауи прибыл гонец и сообщил, что Мегара там не появлялась. «Значит, действительно, сдохла», – обрадовалась женщина.

От сердца царицы чуть отлегло. Она повеселела, расправила плечи и даже с удовольствием восприняла очередную поездку в Абджу. Нармер, после своей болезни, стал слишком часто сюда наведываться, беспокоился об усыпальнице, строительство которой шло полным ходом.

Сады Имен-Ра в Абджу были огромны, как и храм, пожалуй, самый большой в Та-Кемет. Нубемхат всегда мечтала построить для своей богини Хатхор такой же, или даже лучше. Именно там она устроит свою усыпальницу, самую роскошную и богато обставленную, чтобы жить в другом мире, ни в чем не нуждаясь.

Недавно ей сообщали, что серебро, выделенное фараоном на ее храм, заканчивается и требуется еще, но говорить об этом с Нармером она никак не решалась. Как впрочем, не решалась лишний раз показаться тому на глаза.

Отдыхая в саду, в окружении своих дочерей, служанок и евнухов, она размышляла, как ей поступить. Как умилостивить супруга и вернуть его былое расположение. Но так ничего и не могла придумать.

– Госпожа, – одна из служанок низко склонилась, прерывая мысли царицы. – Ваша младшая дочь.

– Что с ней, – Нубемхат посмотрела в сторону, где у небольшого пруда, на песке, расположились Афири и Тирия со своими рабынями.

– Она жалуется на живот, – сообщила служанка.

– Немедленно возвращаемся в храм, – приказала царица. – И позови мою знахарку.

– Она отпросилась у вас, моя госпожа. Вы забыли?

– Ах, да! – Нубемхат досадно поморщилась. – У нее упокоился брат, и она вступает в наследство. Хорошо, найди кого-нибудь. И пришли носилки, – добавила она уже в след торопливо уходящей служанке

Через несколько минут рабы принесли паланкин, и царица с дочерями вернулась в храм.

– Великая Мать решила, что твоей младшей дочери пора становиться женщиной, – старая жрица отошла от постели, где лежала Тирия, и где происходил осмотр девочки.

– Ей только девять, – опешила Нубемхат. Но известие ее очень обрадовало. – Ты ничего не путаешь? – решила она уточнить.

– Этого тебе достаточно, чтобы поверить в мои слова, – старуха резко вскинула руку, и на ее ладони загорелось божественное Око.

– Верю! – воскликнула царица. – За такое известие, я награжу тебя. – Она открыла сундук, достала золотое кольцо и протянула его знахарке. – Возьми плату, жрица.

– Ты щедра, царица, – ухмыльнулась та, цапнув кольцо и пряча его в складках своей поношенной одежды. – Но у меня для тебя есть еще новости, за которые ты даже не пожалеешь своей жизни.

Нубемхат напряглась, почуяв что-то неладное. Эта старуха, которую привела служанка, чтобы осмотреть Тирию, сразу ей не понравилась, было в ней что-то такое, неуловимо опасное. Но переживания за дочь, а потом и радостное известие, что наступил случай явиться к супругу, немного расслабили царицу.

– Что за новости? – осторожно спросила она и получила ответ:

– Это лишь для твоих ушей.

– Мне нечего скрывать от своих дочерей, – Нубемхат вскинула горделиво подбородок. – Говори при них.

– Хорошо, – жрица хитро прищурилась. – Новость касается твоей сестры.

Лицо старшей супруги царя пошло пятнами, а руки затрясло.

– Все вон! – гаркнула она, и все немедленно исполнили приказ. Последней вышла младшая дочь.

– Теперь говори, – Нубемхат угрожающе приблизилась к знахарке, уже в готовности ту придушить.

– Тихо, – сияющее Око на ладони остановило женщину и чуть охладило пыл. – Сядь, – голос жрицы звучал повелительно, будто это она царица в этой комнате. – Сегодня тебе придется принять решение. От этого зависит судьба твоих дочерей.

По коже Нубемхат пробежал холодок. Почему-то она сразу поверила в слова, что ей говорила эта странная старуха и послушно села на ложе.

– Твоя сестра жива, – продолжила между тем жрица. – Молчи и слушай, – предупредила она попытку царицы открыть рот. – Мегара там, где ты ее не найдешь, да и никогда в этом месте искать не будешь, – старуха ухмыльнулась.

– Что? – глотая застрявший вдруг в горле комок, еле слышно спросила Нубемхат. – Что сестра рассказала?

– Все.

Царица закрыла глаза. Не зря она чувствовала, что Мегара жива.

– Иноземный купец был твоим любовником, и только ты могла устроить, чтобы он проник в покои Ия-Иб. Но вина твоя намного больше, чем эта!

От этих слов царица вздрогнула. Она боялась услышать что-то еще.

– Это твоя сестра подстроила так, чтобы обесчестили дочь Имандеса, невесту фараона, – как гром прогремели слова старухи. – С твоего царственного дозволения.

– Я не при чем! – Нубемхат взвизгнула.

– Не снимай с себя вины. Если это не так, боги примут тебя в загробный мир.

– Что ты болтаешь, старуха, – женщина вспыхнула. – Мне пока рано в сады Иалу.

– Я думаю, самое время, – жрица достала из складок одежды черный мешок. В нем что-то шевелилось и сердце Нубемхат сжалось от страха. – Ты сама знаешь, что фараон никогда не пощадит тебя. Смерть будет позорной. Такой, что никогда тебе не видеть загробного мира, не гулять в садах Иалу. Подумай о дочерях. Твой позор ляжет и на их голову. А если окажется, что они тоже причастны?

– Нет! – царица хотела крикнуть, но лишь стон вырвался с судорожно сжатых губ. – Они не виновны!

– Под пытками признаются и те, кто не виновен, – добила ее жрица. – А твоя смерть будет легкой, – брошенный ею мешок шлепнулся у ног царицы.

– Что ты хочешь? – Нубемхат упала на колени, по щекам полились слезы, смывая с век синие тени. – Кто ты? Почему хочешь моей смерти?

– Посмотри внимательнее, и ты