Ия, в часы отсутствия царя, предпочитала вместе с маленьким сыном и няньками гулять под сенью деревьев или нежиться у прудиков с прохладной водой, что во множестве украшали храмовые сады.

– Праздник Долины опять удался, – тихо болтали служанки между собой, пока их царица отдыхала на широких качелях, в тени цветущего жакаранда. – Снова будет хороший урожай, – со знанием дела сказала одна. – Мой дядя землевладелец, здесь, в Абджу. Он говорит, что Хапи в этом году, был очень беременным.

Девушка захихикала. Другая, шикнула на нее:

– Тише ты, госпожу разбудишь.

Ия украдкой улыбнулась. В эту минуту, она, хоть ненадолго, но ощутила себя счастливой. Маленький сын посапывал рядом, убаюканный плавными движениями качелей. Кошмар, произошедший в ту ужасную ночь, забылся, а главное, голову покинула мысль о потерянной, навсегда, любви.

Тети больше никогда не прикоснется к ней. Она это знала, прочла в его прощальном взгляде в ту самую ночь и уже не думала, поверил ли он, что Герей был насильником, а не любовником. Почему-то, это перестало иметь для нее значения.

Но, хотя Ия свыклась с тем, что царевич разлюбил свою Бенериб, сердце болело и страдало, и все происходящие радости казались чем-то наигранным, ненастоящим. Она потеряла вкус к этой жизни, цвета померкли. Лишь кроха-сын поддерживал в ней свет любви, не давая выскользнуть из этой реальности, запереться в себе, как это было в той, другой жизни. Она видела в Джере отражение Тети, его частичку и надежду на будущее.

Наплывающий сон смеживал веки. Ия уже было отдалась его плавным волнам, уносящим сознание в мир иллюзий, как вдруг вновь распахнула глаза.

– Да будут дни твои бесконечны в этом подлунном мире, царица, – услышала девушка знакомый голос.

– Хекау? – удивилась она, увидев жрицу. С всклокоченными волосами и с уродливой бородавкой, под правым нижним веком, одетая все в ту же поношенную, местами рваную одежду, жрица стояла под сенью дерева, буквально в нескольких метрах от места, где расположилась Ия. Руки женщины упирались на крючковатую палку, служившую посохом, а взгляд черных глаз не отрывался от спящего Джера.

– Пошла вон отсюда! Госпожа отдыхает, – одна из служанок вскочила, и попыталась прогнать старуху, но получила посохом в лоб. Удар был точным. Служанка шлепнулась на пятую точку и заголосила. Остальные тут же окружили качели, закрывая царицу своими спинами. После нападения Герея, фараон удвоил количество слуг любимой супруги. Некоторые из служанок даже имели боевые навыки.

– Оставьте ее! – приказала Ия. – Это служительница Великой богини. Она не опасна, – и поручив Джера няньке, поспешила навстречу жрице.

– Я рада тебя видеть, Хекау, зачем ты пришла?

– Хочу посмотреть на твоего сына, – ответила женщина. – Разрешишь?

– Да. Но ты ведь могла сделать это, как….

– Т-сс, – Хекау прижала палец к губам. – Здесь столько ушей, что завтра же весь Абджу и даже Чени будут знать, кто к тебе приходил на самом деле. Прикажи показать сына.

Ия подала знак, и нянька принесла царевича. Хекау взяла крошечные ладошки мальчика, долго и внимательно изучила.

– Это будет один из величайших правителей Египта! – наконец, заключила она.

В этот момент, ребенок открыл глаза. В них отразилась синева неба.

– Я знала! – воскликнула жрица. – Он истинный!

Но плечи ее тут же поникли, голова склонилась, а в голосе проступили ноты горького сожаления.

– Это моя вина, что воплощение Великой богини несчастна, – почти прошептала она, провожая взглядом уходящую няньку с ребенком на руках. Потом ее взгляд вернулся к девушке:

– Будь очень осторожной и не подпускай к себе Нубемхат, – сменила жрица тему. – Ее сестра, Мегара, сейчас здесь, в Абджу под моим присмотром. Боги отняли рассудок у бывшей жены Имандеса, но она не разучилась говорить.

– Разве она не сбежала, – удивилась Ия.

– Сбежала, но далеко не убежала, – Хекау хмыкнула.

– Что с ней случилось?

– Тебе лучше этого не знать, – ответила жрица поспешно. – Эта женщина могла натворить много чего нехорошего, но вмешались боги. Теперь она проведет остаток своих дней в самом «скверном», но безопасном месте. Не думай больше о ней. Сторонись Нубемхат.

– Я поняла тебя, – Ия выдержала взгляд жрицы. – И хотела спросить: навещает ли Верховную ее сын, в храме Амаунет-Ра?

Вопрос стал полной неожиданностью для Хекау.

– Неужели воплощение Великой богини вспомнила свою божественную суть? – глаза жрицы округлились.

– Кое-что мне открылось, – Ия улыбнулась, но глаза оставались грустными. – Я знаю, Тети не потерял свою мать. Та всегда рядом.

– И теперь она будет рядом со своим внуком, – улыбнулась в ответ Хекау. – И будет ждать его мать, в храме Амаунет-Ра, в любое время, когда той понадобится совет или помощь.

– Разве можно вернуть потерянную любовь, жрица? – тихо сказала Ия. – Разве есть у тебя зелье, способное такое сделать. Нет, – она подняла ладонь, предупреждая, что еще не закончила. – Не то, что ты подливала, чтобы свести царя с ума от вожделения. А такое, чтобы Тети вновь посмотрел на несчастную Бенериб, так, как смотрел впервые.

– Он любит свою Бенериб, – Хекау сжала губы. – Просто, время им быть вместе, еще не пришло.

– Нет, – Ия закачала головой. – Это время уже ушло. И не вернется.

Они замолчали, думая каждая о своем.

– Ты должна уходить, жрица, – первой прервала молчание Ия. – Царь спросит, кто так беспрепятственно проник в это, тщательно охраняемое место. Чьи-то головы могут слететь с плеч. Я не желаю этого.

– Богиня милосердна, а ты, самое милосердное из ее воплощений, – Хекау поклонилась и прошептала одними губами:

– Спасибо за внука, – и провожая взглядом, уходящую от нее фигуру девушки пробурчала себе под нос:

– Кто видит слишком далеко, неспокоен сердцем. Не печалься же ни о чём заранее, царица. И капля дождя может стать началом наводнения.

Глава 36

Нубемхат была сама не своя. Смерть любовника потрясла женщину. Ее ненависть к Ия-Иб увеличилась во сто крат, но еще больше вырос страх перед разоблачением. Царица даже боялась представить, что с ней сделают, если правда всплывет.

Из всех сил она лебезила перед Хенхап, пытаясь вызнать у той о расследовании, которое вел Хор-Аха, но смогла выяснить немного, лишь то, что слуги в доме Кафу-анх были опрошены. И еще, что Мегару ищут.

Царица знала, за сестру с нее никто не спросит, но страшно боялась ее появления. Если та откроет рот, Нубемхат не жить.

Сразу, как только выяснилось, что Мегара сбежала, царица вызвала к себе верного человека.

– Сестра опозорила меня перед фараоном, – притворно возмущалась она, чтобы снять с себя все подозрения. – Ты должен найти преступницу,