самых обыденных происшествий. Кроме того, я думаю, что мое тело страдает от постоянного напряжения, связанного со стрессом, и это выливается в травмы, растяжения и разрывы мышц. К чему я об этом заговорил? Дело в том, что, получив физическую травму, я делаю все, что нужно для восстановления. Я отдыхаю, иначе двигаюсь, ношу стягивающую повязку и выполняю болезненные упражнения для проработки глубоких тканей. Если какое-то движение слишком дискомфортно, я его меняю на другое и приспосабливаюсь. Я не притворяюсь, будто у меня ничего не болит, потому что физически не могу двигаться — не позволяет хромота. И, я полагаю, этот принцип можно применять не только к физическому здоровью. Чем глубже в себя мы проникаем, тем лучше видим, что внутри требует восстановления, на что стоит обращать внимание, какие свои действия надо поменять, если мы больше не желаем и дальше хромать по жизни.

Что, если уверенность в себе, беззащитность, напористость, чувствительность и прочее — это различные мышцы одного тела? Мы же обучены тренировать лишь некоторые из них. Это все равно что иметь накачанную грудь и продолжать качать грудные мышцы, не занимаясь теми, которые находятся с другой стороны позвоночника. Как думаете, что произойдет при этом? Вы испортите себе осанку и нарушите равновесие. У вас, возможно, будет отличная грудь, но ее никто не увидит, потому что она станет перевешивать и тянуть вас вперед. Так многие мужчины не тренируют ноги, фокусируясь на более заметных мускулах. И да, я тоже через это прошел. Наши мышцы созданы для того, чтобы работать вместе, обеспечивая движениям плавность и сбалансированность, но, если мы перекачаем одну группу мышц, боль и травмы будут неизбежны.

Я думаю, что наша человеческая личность функционирует сходным образом. Общество выделяет разные ее черты, или мускулы, и распределяет их по спектру от мужских до женских. Затем, в зависимости от анатомии тела (или для 1% интерсексуальных людей — от пола, присвоенного при рождении), мы учимся развивать некоторые из этих мускулов, чтобы они были больше и сильнее остальных (или, как минимум, выглядели больше и сильнее), хотя на самом деле мы могли бы достичь оптимального развития, если бы тренировали весь организм.

Ученые изучали лицевые мышцы мужчин и женщин, чтобы измерить силу эмоциональных реакций, потому что лицевые мышцы управляются участками мозга, ответственными за эмоции. В одном исследовании они размещали электроды на мышце смеха, скуловой мышце, мышце гордецов и мышце, сморщивающей бровь, и измеряли их электрическую активность, показывая испытуемым эмоционально нагруженные изображения. Выяснилось, что мужчины реагировали интенсивнее женщин в первые две десятых секунды — то есть пока реакция была неосознанной. Но затем, когда мозг успевал обработать информацию, реакция у мужчин снижалась и становилась менее интенсивной, чем у женщин. Это взорвало мой мозг! Согласно результатам исследования, мужчины могут быть так же чувствительны, как женщины, если не больше, но мы научились прятать, отключать или расслаблять эти мышцы. Все они управляются эмоциональными подсистемами мозга, и получается, нас приучили заглушать чувства или отключаться от эмоциональной сферы. Но это дает и некоторую надежду, потому что я верю: если мы научились так делать, то научимся и по-другому.

ВСЁ ВЫШЕПЕРЕЧИСЛЕННОЕ

Я поместил концепции уверенности в себе, дружбы, мужской «громкости» и мужского «молчания» в одну главу, так как не сомневаюсь: мы начнем очеловечивать друг друга тогда, и только тогда, когда сумеем очеловечить себя настолько, что удовлетворим свою нужду в социальных связях (а не в социальном капитале) и потребность в выражении чувств и эмоций. Когда же мы начинаем очеловечивать друг друга, способы, которыми мы ранее расчеловечивали других людей — говоря гадости, не останавливая тех, кто говорил гадости, объективируя женщин, не противостоя несправедливости, — становятся заметнее и вызывают более выраженный когнитивный диссонанс.

По моему опыту общения с тысячами мужчин (личному и в социальных сетях), многие из нас прячут эту внутреннюю травму под своими защитными костюмами. Мужчины, которых я назвал бы очень уверенными, рассказывали мне о своей глубоко укоренившейся неуверенности. Молодые люди, с которыми я имел честь разговаривать в университетских городках, чувствуют, что у них утеряна связь с их собственными сердцами, они не знают, как соединить свои очень человечные эмоции с ограничивающими культурными представлениями о мужественности, особенно в рамках студенческих братств. Нам предлагают выбирать между уверенностью и неуверенностью, напористостью и чувствительностью, эмоциональностью и мужественностью. Но разве все это взаимоисключающие вещи?

Что, если мы можем быть одновременно уверенными и неуверенными в себе?

Что, если мы можем быть напористыми и чувствительными?

Что, если мы можем быть и мужчинами, и чувствующими, эмоциональными людьми?

Что, если правильный ответ не A, B или C, а, например, D — всё вышеперечисленное? (Расскажу случай, которым, однако, не горжусь: когда я повторно писал экзаменационный тест в колледж, я сдался на середине и выбрал ответ «D, все вышеперечисленное» во всех оставшихся ответах. И набрал 980 баллов — столько же, сколько и в первый раз, когда реально прочел каждый вопрос.)

Начав с уважением относиться к своей врожденной чувствительности, честно говорить о собственной неуверенности, осознавать себя как человека, внимательнее подходить к словам и действиям — и брать на себя ответственность за них, — я обнаружил, что стал чувствовать себя по-настоящему более уверенным в том, кто я есть. Теперь не гордыня раздувает мое ложное чувство собственного достоинства — в попытке скрыть стыд, который я испытываю, — а, скорее, знание о том, что порочна система, порождающая этот стыд, но не моя мужественность или человеческие качества. Благодаря этому я ощущаю ответственность и готов принять вызов, чтобы поменять систему, переосмыслить и переработать те установки, которые ограничивают и определяют нас.

Я хочу, чтобы мужчины знали: нам не нужно быть «громкими», подавляющими, настойчивыми, перебивающими и фальшивыми в стремлении выглядеть уверенными в себе и самодостаточными. Я хочу, чтобы мужчины продолжали учиться и понимали: мы можем быть помощниками, напористыми и чувствительными, уверенными и неуверенными, теми, кто сначала слушает, а потом говорит, теми, кто знает и уважает чувства — как свои, так и чужие, — теми, кто самодостаточен и заботится о сообществе. Я хочу, чтобы мужчины помнили: под нашими защитными костюмами мужественности находятся люди, и эти люди — D, всё вышеперечисленное.

Настоящая мужская сила, полнокровная и могучая, — это сила, которая укрепляет нашу автономию и нашу общность, сила жесткая и мягкая, всепроникающая и текучая, точно сфокусированная и развернутая во всю ширь, сила, которая объединяет голову, сердце и внутренности. Такая сила, несмотря на свою мощь, не обижает, а защищает то, что нуждается в защите.