Ее письмо было честным и кое-что прояснило для нас (хотя она и не обязана была делать это — брать на себя труд объяснять нам, почему ее дискомфорт, боль и злость оправданны). Она закончила такими словами: «Моя жизнь темнокожей женщины научила меня не реагировать. Ведь иначе я рискую получить клеймо излишне драматичной, нервной или глупой… или, еще хуже, подвергнусь остракизму и останусь в одиночестве. Озвучить свои глубочайшие переживания в данный момент — это привилегия, которой у меня никогда не было. В ситуации, когда я чувствую себя непонятой и подавленной, я, скорее, спрячу свою реакцию и выживу».

Хотел бы я сказать, что это письмо все перевернуло в нас. Оглядываясь назад, я почти не могу поверить в то, что не понял тогда слов Кей, не поспешил извиниться и не начал выяснять причины, по которым пропустил все произошедшее и не встал на ее сторону. Кто-то, кого я люблю, обнажил передо мной свою душу и показал мне свою боль, а я, упрямо невежественный, не увидел этого, оказался слишком гордым и слабым, чтобы выдержать это. Я глубоко смущен тем, что случилось потом. Вместо того чтобы сразу перезвонить Кей, мы с женой, все еще ничего не понимая и находясь под влиянием своих привилегий, перевернули историю, сконцентрировавшись на собственных эмоциях, и превратили свое привилегированное положение в положение жертвы, ощутив себя под иррациональной атакой и придя к заключению, что она излишне раздувает проблему.

На протяжении следующих шести лет я стал понемногу учиться — слушать своих темнокожих друзей, когда они делились опытом, похожим на опыт Кей. Когда же я отправился в путь самопознания и углубился в свою мужественность, то понемногу начал замечать, что расовые проблемы пересекаются с предметом моего исследования. Время от времени я задумывался о ситуации с Кей и глубоко раскаивался из-за того, как реагировал на нее, как неверно обращался с ее чувствами и самой ее человеческой сущностью. Я ощущал тот самый комок в животе, ту самую тяжесть на сердце, которые подсказывали мне, что я должен извиниться перед Кей. Но сразу же отмахивался от этого, говоря себе, что мы друзья, мы развиваемся и обращаться к этому — лишь снова бередить старые раны.

А потом убили Джорджа Флойда. Это не должно было быть связано с его смертью и с бессчетным количеством других смертей, бывших и будущих. Это не должно было быть связано с самоизоляцией во время глобальной пандемии. Не следовало мне дожидаться всего этого, чтобы взять в руки телефон и набрать номер Кей. Это дорого обошлось обществу и дорого обошлось Кей — чтобы мы с женой позвонили и извинились, чтобы мы поняли, насколько были неправы и сколько любви и добра содержалось в том письме. Но, как мне ни грустно и стыдно, цена оказалась именно такой.

Надо признать, мы с Эмили очень волновались, когда связались с Кей и попросили об онлайн-встрече в FaceTime. Не думаю, что я так сильно нервничал с тех пор, как выступал на сцене TED. Избавлю вас от подробностей нашего общения, а если вкратце — мы хотели донести до нее, как глубоко сожалеем не только о том, что произошло, но и о том, что мы не поддержали ее как друзья и просто люди. Мы дали ей понять, что именно благодаря ей, ее открытости и способности, превозмогая боль, обучать своих белых друзей мы оба решили научиться правильным вещам и избавиться от тех знаний о мире, которые считали истинными. Я признал, что повел себя некорректно, заявив, будто «не вижу цвет». И выразил сожаление из-за того, что мы слишком долго пытались очнуться от морока. Затем я пообещал ей сделать все возможное, чтобы обучиться самому и научить всю мою семью этим азам, и сообщил, что готов к «неудобным» разговорам с белыми людьми, поскольку бремя образования белых людей не должно лежать лишь на ее плечах и плечах других темнокожих.

Кей ответила на наши извинения так, как не стоило бы, тем способом, которого мы не заслужили. Она даровала нам благословение из недр того источника любви, который вел ее по жизни. Она приняла наши извинения, и мы примирились. Она открыла нам то, о чем говорил Абдул-Баха, — источник света внутри нее и то, каким может быть мир, в котором люди по-настоящему видят друг друга. Когда мы наконец сумеем разглядеть друг друга — с цветом кожи и прочими особенностями, — новый мир, мир справедливости и равенства, перестанет обходиться так дорого темнокожим людям и потрясающей женщине Кей.

БЕЛЫЙ МУЖЧИНА С БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ

В дополнение к тому, что я сказал Кей о «невидении» цветов, приведу еще несколько примеров фраз, которые я высказывал, твитил, размещал в Сети и в которых лишь недавно увидел проявления живущего во мне расизма:

«Моя первая подруга была темнокожей».

«Он крутой спортсмен, как и многие молодые темнокожие».

«Это не о расе, мужик. Не устраивай сцен».

«Многие из моих лучших друзей — темнокожие».

«“Черные жизни важны”, как важны и “синие жизни” (то есть жизни полицейских), и вообще “все жизни”[17] — ведь все мы из одной человеческой семьи».

К сожалению, этот список намного длиннее, и я обязательно стану дополнять его по мере того, как буду узнавать новое, отучаться от старого и заново открывать для себя, что значит быть белым мужчиной в наше время и в нашей культуре.

Как и большинству белых американских детей, мне объясняли, что расизм — это откровенные и ужасающие действия людей, уверенных в том, что Темнокожие не должны пить с ними из одного фонтанчика, обязаны сидеть в задней части автобуса, или в том, что Темнокожий мужчина заслуживает линчевания, даже если его просто заподозрили во внимании к белой женщине или в разговоре с ней. Расизм царил, когда Темнокожие находились в рабстве, но и потом, после отмены рабства, он проявлялся в том, что Темнокожие не имели права голоса. Расисты — это члены Ку-клукс-клана и злобные, невежественные, как правило, пожилые люди с юга США, до сих пор использующие слово на «н»[18]. Иными словами, меня учили, что после Гражданской войны расизм перестал быть системным и расисты превратились в изгоев общества, а если нет, то они уже старые и, скорее всего, скоро умрут, после чего мы все продолжим жить в мире. Таким образом, я, белый парень итальяно-еврейского происхождения, родившийся почти через двадцать