Джо жаловался, что ему холодно. Мне было тепло, так как я усиленно работал руками, а от ветра меня защищал сам Джо, хлопавший себя по голым ногам, чтобы согреться.

Далеко впереди на длинной, прямой дороге мы увидели огни приближающейся коляски. Послышался неторопливый цокот копыт.

– Похоже, это серая лошадка старика О’Коннора, – сказал я.

– Да, это точно он, – согласился Джо. – Тормози! Вдруг с ним кто-то есть. Дай я сойду. Спрячусь за теми деревьями. Пусть думает, что ты тут один.

Я притормозил на обочине дороги, и Джо побежал по траве и скрылся за темными деревьями.

Я сидел, наблюдая за приближающимся экипажем и радуясь возможности немного передохнуть. Мысленно я поделил весь путь, который мне еще предстояло проделать, на отрезки: легкие участки, длинные подъемы, нашу дорогу и последний рывок к дому.

Когда фонари экипажа были еще на некотором расстоянии, кучер перевел лошадь на шаг, а поравнявшись со мной, крикнул «Тпру!», и лошадь остановилась. Он наклонился вперед и внимательно посмотрел на меня.

– Здравствуй, Алан.

– Добрый вечер, мистер О’Коннор.

Намотав поводья на руку, он поискал трубку.

– Куда это ты собрался?

– Я ходил на рыбалку, – ответил я.

– На рыбалку! – воскликнул он. – Бог ты мой! – Растирая в ладонях табак, он проворчал: – Никак в толк не возьму, зачем парнишке вроде тебя болтаться где-то середь ночи в этой чертовой штуковине. Ты же убьешься! Попомни мое слово! – Он повысил голос: – Кто-нибудь спьяну тебя насмерть переедет, вот что будет! – Он перегнулся через щиток и плюнул на землю. – Никак не пойму твоего старика, будь я проклят, да и другие тоже диву даются. Мальчишка-калека вроде тебя должен лежать дома в кровати. – Потом он пожал плечами, будто сдаваясь. – Ну да ладно, не мое это дело, слава богу! У тебя спичек не найдется?

Я выбрался из кресла, отвязал костыли, закрепленные рядом с сиденьем, и протянул ему коробок. Он зажег спичку и поднес ее к трубке. Пока он энергично, с шумом и бульканьем втягивал воздух, огонек в трубке то разгорался, то затухал. Затем он вернул мне спички, поднял голову с трубкой, торчавшей изо рта под углом, и продолжал ее сосать, пока весь табак не разгорелся.

– Что ж, – сказал он, – у всех свои беды. У меня вот от ревматизма плечо так и сводит. Мне это знакомо… – Он натянул было поводья, но помедлил и спросил: – Как дела у твоего старика?

– Неплохо, – ответил я. – Он сейчас объезжает пять лошадей миссис Карразерс.

– Миссис Карразерс! – недовольно фыркнул мистер О’Коннор. – Черт возьми! – Затем добавил: – Спроси его, не возьмется ли он за мою трехлетнюю кобылку. Она еще не ходила под седлом. Кроткая, как ягненок… Сколько он берет?

– Тридцать шиллингов, – сказал я.

– Слишком дорого, – решил он. – Я дам ему фунт – это хорошая цена. Она никогда не брыкается. Ты спроси его.

– Хорошо, – пообещал я.

Он натянул поводья.

– Будь я проклят, если понимаю, зачем такой мальчишка, как ты, болтается посреди ночи по дорогам, – снова пробормотал он. – Трогай!

Лошадь вздрогнула и пошла.

– До скорого, – сказал он.

– Доброй ночи, мистер О’Коннор.

Как только он скрылся, из-за деревьев выскочил Джо и подбежал к креслу.

– Я там прямо окоченел, – нетерпеливо пробурчал он. – Ноги не согнуть, боюсь, треснут. Чего он так долго тут торчал? Поехали быстрее.

Он залез мне на колено, и мы снова тронулись в путь. Джо трясся от холода и то сокрушался, то злился по поводу утраченных штанов.

– Мама мне сегодня задаст жару. У меня есть еще только одни штаны, и те дырявые.

Я изо всех сил дергал и толкал ручки, прижимаясь лбом к спине Джо. Кресло подскакивало на ухабистой дороге, длинные удочки постукивали друг о друга, а угри перекатывались из стороны в сторону в мешке у наших ног.

– Одно хорошо, – сказал Джо, стараясь хоть чем-то себя утешить, – я успел все вытащить из карманов до того, как штаны загорелись.