— Грудная клетка ходила под её ухом ходуном, сердце билось настолько громко, что казалось, ещё чуть-чуть и разорвется, а он зарылся лицом в её волосы и, вдыхая их запах, пытался выровнять дыхание.

Она хотела многое сказать, но так и продолжила стоять, прислушиваясь к бушующему урагану внутри сильного тела и проклиная себя за трусость.

  … Студинский отошел от окна, допив кофе. Чуть слышный запах сигаретного дыма окутал не только легкие, но и подсознание.

— Егор, — Вал рухнул в кресло и затарабанил пальцами по столу, — с этим разберемся. Как-нибудь разрулим. Не впервой. Вспомни 95-й? Словно вчера всё было. Наша ведь схема.

— Поставь по всему периметру охрану и на пропускной удвой.

— Думаешь, нагрянут?

— А ты сомневаешься?

— Я знаю только то, что теперь все объекты придется взять под контроль.

Егор горько улыбнулся, уверенно присаживаясь в кресло, плотно вдавившись в спинку.

— П*зд*ц, такое ощущение, что в президенты балатируюсь.

Вал гоготнул:

— Подожди, то ли ещё будет.

Лида посмотрела на Егора, не решаясь затронуть вопрос относительно субботней поездки в столицу, а надо бы. Взгляд у него какой-то неестественный, стеклянный и в то же время решительный. Где-то в глубине души шевельнулась маленькая надежда, что выстоит, сможет противостоять и нанести не менее ощутимый, ответный удар.

— Егор Андреевич, а как быть с поездкой на выставку в Москву? — застыла, ожидая ответа. В такой ситуации убедить сложно.

— И правда, — пришел на выручку Дударев, — Егор, я однозначно не поеду.

— А кто поедет? Федоровна что ли? — взбеленился тот. — Или ты предлагаешь мне тащиться? Я не поеду. Косяк с предыдущей партией, замес с металлом – я должен быть на месте.

— Мне кажется, — повысила голос Лида, привлекая к себе внимание, и  сжала ручку, пытаясь придать голосу уверенный нотки, — два дня ничего не решат. Вы должны присутствовать на съезде предпринимателей. Кто знает, каких птиц туда занесет, лишние договора не помешают. Не давайте повода распространяться сплетням о грядущем кризисе, а за «ТехМашем» Вал присмотрит. Так ведь? — улыбнулась Валентину и увидела в его глазах одобрение.

— Егор, девушка права. Сейчас нам надо держаться за карьер и представить его должным образом. Кто я такой, чтобы брать на себя такую ответственность? Ну нет во мне деловой жилки, что поделать?  А отстреляться, вдруг чего, я всегда сумею.

Стало тихо. Настолько тихо, что было слышно, как громыхает мостовой кран. К ним никто не заглядывал, боясь вызвать недовольство начальства. Местная секретарша в буквальном смысле слова залезла под стол, слыша через дверь отборной мат и повышенные тона. Ещё не хватало, чтобы и ей прилетело.

Егор перевел взгляд с Валентина на Лиду. Умом понимал, что говорят дело, а вот сердцем… сердце вопило не соглашаться.

— Ладно… — вздохнул, потянувшись за сотовым. — Уговорили. Лида, на тебе билеты и бронь номеров. Полетим самолетом. Вал – ты понял, да? На связи и практически живешь на заводе. Никаких отлучек.

— Понял, не дурак.

— Давай, — кивнул девушке, — я подброшу тебя домой, на сегодня хватит эмоциональной встряски.

Вал поднялся первым и перехватил Егора.

— Я с тобой к Берднику.

— Нет! — потянул на себя дверь, пропуская вперед Матвееву.

Дударев покачал головой, не разделяя подобного мышления. Генка самый настоящий бандит и просто так лишний раз пальцем не пошевелит.

— С ним опасно связываться…

— Не опасней чем с остальными. Долг платежом красен, а он мне должен, Вал, и при чем нехило. Я хочу тебя попросить – свяжись с нашими парнями в Воронеже и Донецке, пускай проверят тамошние склады. Как вариант, металл может осесть там. Если да, то заберем его, пока не поздно.

Лида шла немного впереди и ловила каждое произнесенное Егором слово. Нет, подобная информация останется при ней, однако угнетающее чувство тревоги неприятно засосало под ложечкой.   

* * *

Впервые за прошедшие три дня они остались наедине.

Егор отъехал от завода на приличное расстояние и остановил машину, съехав с обочины под развесистые ветки кленового молодняка. Трасса была безлюдной, не считая изредка проносившихся фур дальнобойщиков.

Лида сложила руки на коленях и повернула голову к Студинскому. Он тоже повернулся к ней, впившись взглядом во взволнованное лицо.

— Поговорим, предательница? У нас… — сверился с часами, — где-то минут сорок, — произнес с мягкой улыбкой, и только наличие этой улыбки сдержало порыв выскочить из машины и нестись, куда глаза глядят. Как метко он попал в цель, даже не подозревая, насколько оказался прав.

— О чем? — прошептала одними губами, наблюдая за тем, как Егор потянулся к её волосам.

— Например, о том, как ты слила меня, оставив наедине с самым настоящим Гитлером в юбке, а сама смылась и ни разу не навестила.

— Я знала, что ты в надёжных руках.

— Ммм, значит так, да? Хорошо, я запомню твою доброту. Память у меня на такие вещи отличная.

Каждое слово, сказанное в полголоса, открыто ранило и без того измученное сердце.

— Это всё или будут ещё темы для обсуждения?

— Ещё… — пропустил шелковые пряди между пальцев, сдерживаясь из последних сил, — я хотел сказать… что… — мысли путались, — веришь, не хочу тебя отпускать. Знаю, всё слишком быстро, но… я не могу делать вид, что ничего к тебе не испытываю.

Ей тоже было не легко. Глупо отрицать очевидное. Но если у Студинского это было влечение чистой воды, то у неё – самые настоящие чувства. Они и мешали сделать вдох, давя неприятной тяжестью. 

— Лид, не молчи. Я не принуждаю, — горько улыбнулся, оторвав взгляд с настороженных серо-зелёных глаз, и посмотрел в окно, настраиваясь на то, что хотел озвучить. — Знаю, знакомство у нас неважнецкое и не в моих правилах завязывать отношения на работе… — снова посмотрел на застывшую девушку, поражаясь её встревоженному состоянию. — Это под запретом. Было. До встречи с тобой.

Взял холодную руку в свою обжигающую и слегка потянул на себя, заставив податься вперёд, отчего её сердце сладко замерло.

— Только скажи «да» или «нет».

Только скажи «да» или «нет»…

Лида отвела взгляд, не выдерживая подобной откровенности. Если скажет «нет», совесть, не дающая покоя двадцать четыре часа в сутки успокоиться хотя бы на сотою долю. Станет легче. Ненамного, но станет. Но будь всё проклято, как же ей хотелось сказать «да». Как