Я спросил Осубеля, почему он считает, что модель энергетических переходов Маркетти оказалась настолько ошибочной в плане времени, хотя в целом указывала в правильном направлении. «Вы можете посмотреть на долгосрочную перспективу, и динамика выиграет, – сказал он. – Но вы можете посмотреть на любое явление и обнаружить перерывы, паузы, отступления и отклонения. Вот что случилось с энергией». Чаще всего во главе оппозиции новому топливу стоят богачи. В Британии элиты называли уголь «экскрементами дьявола», и многие считали, что так и есть, учитывая его сернистый запах[550]. Угольный дым пахнет вовсе не так приятно, как сладкий дым горящего дерева. Высший класс Викторианской Англии сопротивлялся переходу от древесины к углю так долго, как только мог[551].

Аналогично именно образованные элиты вели войну с гидроразрывом пласта. Ключевыми противниками были The New York Times, Билл Маккиббен и хорошо финансируемые экологические группы, включая Sierra Club и Совет по защите природных ресурсов. Осубель описывает, как угольные компании боролись против расширения разведки природного газа в 1970-х годах. «Люди упорно борются, стараясь удержать свои позиции. Так было в угольной промышленности США, которая создала альянс между сенатором-республиканцем [Аланом] Симпсоном в Вайоминге и сенатором-демократом [Робертом] Бердом в Западной Вирджинии. На национальном политическом уровне они смогли сделать многое из того, что привело к устареванию угольной промышленности».

Осубель указал на избрание президента Джимми Картера в 1976 году, который при поддержке основных экологических групп настаивал на увеличении количества угля вместо атомной энергии и природного газа. Эксперт считает, что беспокойство по поводу энергетической независимости в 1970-х годах было неуместным. Он сказал, что «опасения, что экспорт газа каким-то образом нанесет ущерб нашей национальной безопасности, [были] безумными. На самом деле наличие здоровой крупной промышленности дает больше национальной мощи».

Осубель также отмечает, что ученые знали об изобилии природного газа, особенно в океанах. «Все в Американской ассоциации геологов-нефтяников к началу – середине 1980-х годов знали, что на континентальных окраинах имеются огромные залежи газа и гидратов метана. Я написал о них в отчете Национальной академии наук за 1983 год. Геологи упорно придерживались идеи, что природный газ драгоценен и его нужно беречь, потому что его не так уж и много. Сегодня крупные компании [нефтегазовой отрасли] в будущем видят себя скорее компаниями по добыче природного газа, нежели нефти. Но во многих местах это могло произойти 20–30 лет назад, но не произошло»[552].

К счастью, война с технологией гидроразрыва не удалась. Когда дело дошло до гидроразрыва сланца для добычи природного газа, США вмешивались меньше других стран и в результате получили огромную выгоду. Соединенные Штаты предоставляют владельцам собственности права на добычу полезных ископаемых и бурение своей земли. В большинстве других стран эти права принадлежат правительству, что является основной причиной того, что гидроразрыв не получил широкого распространения в других странах.

Политика даже вмешалась в спасение китов. Хотя защитники окружающей среды часто винят капитализм в экологических проблемах, именно коммунизм сделал китобойный промысел хуже, чем он должен был быть. После падения коммунизма историки обнаружили записи о том, что Советский Союз вел китобойный промысел в гораздо более высоких количествах, чем они предполагали. Это происходило из-за советского централизованного планирования, хотя уже было невыгодно. «98 % всех синих китов, убитых в мире после запрета 1966 года, были убиты советскими китобоями, – писал историк, – как и 92 % из 1201 горбатых китов, убитых в коммерческих целях в период с 1967 по 1978 год»[553].

И если бы существовали более свободные рынки, то такие страны, как Япония и Норвегия, возможно, перешли бы с китового масла на растительное гораздо раньше. «Что, вероятно, защищает китобойную промышленность от нашествия растительного масла, – сообщается в The New York Times в 1959 году, – так это желание китобойных наций сохранить свою международную валюту. Как правило, они не производят достаточного количества растительного масла для собственных нужд и, следовательно, должны либо ловить китов, либо закупать жиры и масло за рубежом»[554].

Мораль данной истории такова: экономический рост и увеличивающийся спрос на продукты питания, освещение и энергию запускают продуктовые и энергетические переходы, но политика способна их сдерживать. Энергетические переходы зависят от того, хотят ли их люди. Когда дело доходит до защиты окружающей среды путем перехода к более совершенным альтернативам, отношение общественности и политические действия имеют значение.

Глава 7. Бери свой стейк и ешь его

1. Поедание животных

Когда писателю Джонатану Сафрану Фоеру было 9 лет, он спросил свою няню, почему она не ест курицу, которую ели он и его брат Фрэнк.

– Я не хочу никому причинять боль, – сказала она.

– Причинять боль? – удивился Фоер.

– Ты же знаешь, что курица – курица, верно? – спросила она.

«…Я отложил вилку», – писал Фоер вегетарианском мемуарном манифесте 2009 года «Поедание животных». А как насчет его брата? «Фрэнк спокойно доел свою порцию и, вероятно, ест курицу и теперь, когда я печатаю эти слова»[555].

У многих из нас, кто со временем стал вегетарианцем, найдутся похожие истории. Когда мне было 4 года, я сказал родителям, что не буду есть свиней, потому что только что повстречал одну из них. Экологические аргументы в пользу вегетарианства, по-видимому, только усиливаются. В 2019 году МГЭИК опубликовала специальный доклад о продовольствии и сельском хозяйстве. «Ученые утверждают, что мы должны немедленно изменить то, как мы управляем землей, производим продукты питания, и есть меньше мяса, чтобы остановить климатический кризис», – сообщает CNN[556].

Специалисты МГЭИК ожидают, что к 2050 году спрос на продукты питания превысит рост населения более чем на 50 %. Если так, то американцам и европейцам придется сократить потребление говядины и свинины на 40 и 22 % соответственно, чтобы прокормить 10 млрд человек[557].

«Мы не хотим диктовать людям, что им есть, – сказал ученый, который был сопредседателем рабочей группы МГЭИК по воздействию на климат и адаптации. – Но было бы действительно полезно, как для климата, так и для здоровья человека, если бы люди во многих богатых странах потребляли меньше мяса, а политика создавала для этого соответствующие стимулы»[558]. «Нам нужны радикальные преобразования, а не постепенные сдвиги в направлении глобальной системы землепользования и продовольствия, которая удовлетворяет наши климатические потребности, – сказал руководитель экологической благотворительной организации. – Очень интересно, что МГЭИК транслирует такое мощное сообщение»[559].

Если бы все придерживались веганской диеты, которая исключает не только мясо, но также яйца и молочные продукты,