продукты становятся подходящей заменой старым, и предсказывала, в какой срок новеллы насытят рынок. Для такой компании как GE, со множеством различных технологических продуктов, наличие такой модели могло быть ценным.

Маркетти обычно не особо задумывался об экономическом моделировании. «Как физик старого поколения, – писал он, – я всегда имел склонность дразнить своих друзей-экономистов за их исключительную способность создавать красиво структурированные модели, которые никогда не будут использованы на практике и никогда не будут забрызганы грязью этого низкого мира»[495].

На этот раз все сложилось иначе. Экономисты GE добавляли в модель фактические данные, чтобы посмотреть, работает ли она. «Я был впечатлен тем фактом, что модель радостно плескалась в грязи», – написал Маркетти[496]. Он был так увлечен этой моделью, что взял ее с собой, когда в 1974 году покинул GE ради работы в Международном институте прикладного системного анализа (International Institute for Applied Systems Analysis, МИПСА), редком исследовательском проекте, финансируемом Организацией экономического сотрудничества и развития (Organisation for Economic Co-operation and Development). Соединенные Штаты и Советский Союз создали МИПСА, как средство научного сотрудничества для сближения коммунистического Востока и капиталистического Запада. Программа института была направлена на разрушение барьеров не только между странами, но и между дисциплинами. МИПСА впервые применил междисциплинарный подход к системному анализу, версия которого позже будет принята МГЭИК.

Картина эволюции, как серии замен, вдохновила Маркетти. Большую часть своей жизни он коллекционировал пишущие машинки, в его коллекцию входили и несколько экземпляров первых моделей и несколько экземпляров последних. Технологическими инновациями он увлекался как своего рода дарвиновской эволюцией. В МИПСА Маркетти протестировал модель замещения на первичных источниках энергии, которые он рассматривал, как «товары, конкурирующие за рынок»[497]. Под первичной энергией Маркетти подразумевал те природные ресурсы или топливо, которые можно использовать различными способами, а именно древесину, уголь, нефть, природный газ и уран. (К вторичным источникам энергии, напротив, относят электричество, керосин, водород, сжиженный нефтяной газ и бензин, которые должны производиться из первичных источников энергии.)

В течение следующего лета Маркетти и его коллега вводили данные о 300 случаях энергетических переходов со всего мира. Это были переходы от древесины к углю, от китового жира к нефти, от угля к нефти и множество других комбинаций. «Я глазам не мог поверить, – писал он, – но это сработало»[498]. Он добавил: «Судя по всему, вся судьба источника энергии полностью предопределяется в его детстве»[499]. Так появилась на свет наука, изучающая то, что мы сегодня называем энергетическими переходами. Маркетти обнаружил, что войны, резкие скачки цен на энергоносители и даже депрессии никак не влияли на скорость энергетического перехода. «Это как если бы у системы был график, воля и часы», – писал он[500].

В более ранних историях подчеркивалась роль дефицита в повышении цен и стимулировании инноваций, например, когда европейцам приходилось импортировать древесину из отдаленных лесов, что делало ее более дорогой, а новое топливо, уголь, относительно дешевым[501]. Но Маркетти обнаружил, что «рынок регулярно отходил от определенного первичного источника энергии задолго до того, как тот был исчерпан, по крайней мере на мировом уровне»[502]. Хотя дефицит помогает стимулировать предпринимателей, таких как инвестор Дрейк, создавать альтернативы, часто именно повышение темпов экономического роста и увеличивающийся спрос на конкретную энергетическую услугу, такую как освещение, транспорт, тепло или производство, приводят к тому, что ископаемое топливо заменяет возобновляемые источники энергии, а нефть и газ заменяют уголь.

Именно это и произошло с китами. Другие заменители, главным образом свиной жир и этанол, появились до открытия нефтяных месторождений в Пенсильвании и перегонки нефти в керосин. Изобилие нефти и ее превосходная удельная мощность в конечном счете позволили ей одержать триумф над биотопливом[503]. Доля угля в энергоносителях начала сокращаться во время Первой мировой войны, несмотря на то, что «запасы угля были в некотором смысле бесконечны», поскольку его начали заменять нефть и природный газ[504].

Энергетические переходы произошли так, как предсказывал Маркетти, от энергетически бедных и углеродосодержащих видов топлива к более энергоемким и водородным. Уголь в два раза более энергоемкий, чем древесина, нефть более энергоемкая, чем уголь, как и природный газ при его преобразовании в жидкую форму[505]. Химический состав весьма прост. Уголь состоит примерно из одного атома углерода на каждый атом водорода. Нефть состоит из одного атома углерода на каждые два атома водорода. А природный газ, или, скорее, его основной компонент, метан, имеет четыре атома водорода на один атом углерода, отсюда и его молекулярная формула – CH4[506]. В результате этих энергетических переходов углеродоемкость (количество выбросов углерода – Прим. пер.) энергии снизилась за более чем 150 лет. В период с 1860 по середину 1990-х годов углеродоемкость первичной глобальной энергии снижалась примерно на 0,3 % в год[507].

Маркетти был прав в том, что человеческие общества склонны переходить от бедного энергией топлива к энергонасыщенному, но ошибался в том, что «у системы есть свой график… и часы». Хотя направление энергетических переходов, которое он предсказал, в целом оказалось верным, время Маркетти не рассчитал. Например, в Соединенных Штатах доля электроэнергии, получаемой из угля, снизилась с более чем 45 % в 2010 году до чуть менее 25 % в 2019[508]. В Европе в течение последних двух десятилетий наблюдалось такое же значительное сокращение выработки электроэнергии за счет угля и увеличение за счет природного газа[509]. Маркетти предсказал, что переход от угля к газу произойдет в 1980-х и 1990-х годах, то есть до этого события оставалось два десятилетия. Он оптимистично предсказал, что к сегодняшнему дню мало кто из людей будет сжигать древесину и другие формы биомассы, в то время как этим продолжают заниматься более 2,5 млрд человек[510].

Что точно определяет скорость подобных переходов, так это политика. И, как мы увидим, иногда она может заставить общества отказаться от энергонасыщенных видов топлива и вернуться к более энергетическим бедным.

5. Обман в «газовой стране»

Весной 2010 года режиссер-документалист выпустил трейлер к своему новому фильму «Газовая страна» о буме природного газа в Соединенных Штатах. Фоном звучит музыка, похожая на то, что мы слышим в трейлерах фильмов ужасов и фэнтези. Звуки нарастают и набирают обороты. Мы слышим, как люди говорят, что гидравлический разрыв пласта или гидроразрыв сланца, подземной горной породы, отравляет их воду, вызывает неврологические заболевания и поражения головного мозга. Далее мы видим документы, описывающие заболевания легких и рак.

Через три четверти трейлера мы слышим зловещий хор, типичный