Кора усмехнулась, не пропустив мимо ушей недосказанных слов. Неужели впервые в жизни ее к кому-то ревнуют?

Джон проводил ее чуть дальше обычного. Теперь, за покрывалом тумана и ночи, они могли позволить себе пройти почти вплотную к дому.

Кора остановилась у ворот и резко крутанулась на пятках, чтобы попрощаться, но замерла. Внимательные серые глаза были чуть прикрыты, уголки губ едва заметно приподнялись, а очки были подняты наверх, крепко держа раздувающиеся черные волосы. Узловатые длинные пальцы массировали переносицу, на кистях рук вырисовывались выпуклые вены.

– Похоже, пришли, – улыбка Джона стала более заметной. Он опустил очки и пригладил непослушные прядки, падающие на лоб.

Не находя в себе сил ответить, Кора лишь кивнула. Она почувствовала, как загорелись щеки, и опустила взгляд, уперев его в грудь Джона. Ругнувшись про себя, она наклонила голову ниже, тут же натыкаясь на… Имп! Кора спешно опустила взгляд в землю. Носки туфель! Нужно смотреть на носки кожаных мужских туфель.

Джон наклонился. Теплые пальцы ухватились за непослушный рыжий локон, мягко потянули, а затем заправили его за ухо, бережно касаясь щеки, а после задевая и тонкую кожу на шее.

Кора прерывисто выдохнула, ощущая россыпь мурашек по телу.

– До встречи, – сказал Джон и шепнул прямо в свободное теперь от ширмы из волос ухо: – Корри.

Она сглотнула, не сразу решаясь поднять глаза, а когда решилась, то увидела удаляющуюся фигуру, растворяющуюся в мареве.

14. «58»

Следующую встречу с Джоном Кора предвкушала заранее. Она и сама терялась в вопросах о том, почему так быстро билось сердце, почему ей хочется надеть самое красивое платье, зачем выбирать сладкие духи и откуда появилось желание казаться более уверенной и зрелой. Ответ, конечно, Кора знала, но соглашаться с ним пока не хотела.

Через день, среди подходящей к концу ночи, Джон снова забрался в окно. Для этого Коре пришлось с письмом передать ему свой ключ и уповать на то, что в такое время никто не выглянет во двор.

Джон едва не рухнул на пол, заметив Кору. Вернувшись после полуночи с приема, она так и не сняла парадное платье с глубоким декольте и не смыла ни влажно блестящую помаду на губах, ни тени в уголках глаз, которые так их подчеркивали. Все, что Кора сделала – распустила волосы, пропахшие ванильными духами и розовым шампанским, которое так активно подавали вечером.

– Ты…

– Не переоделась с бала, – она улыбнулась, опираясь о дверной косяк между спальней и ванной. – Не обращай внимания.

Джон рассеянно кивнул, оправляя пиджак и жилетку под ним.

– Не думала, что ты согласишься прийти в такое неудобное время…

– Я не мог отказаться.

– Почему?

– Соскучился, – едва слышно пробормотал Джон, тут же меняя тему: – Что на обсуждении сегодня?

Кора часто задышала, чувствуя жар смущения, подогреваемый алкоголем. Тем не менее нужно было взять себя в руки и заняться статьей.

Рубиновая дама не может злоупотреблять отдыхом. Она нужна городу, как никогда. Она должна показать Акониту, что он не смог напугать ее, должна ответить всем недоверчивым читателям и поделиться с ними новостями об очередном убийстве.

– Как что, конечно, Аконит! Я не могу ни о чем другом думать! – воскликнула Кора, отталкиваясь от косяка. Но будь она чуть честнее, то признала бы, что и о напарнике думает не реже.

– Мне иногда кажется, что ты на нем слегка помешана, – отозвался Джон, присаживаясь на подушки у стены Аконита.

– Не отрицаю, в какой-то степени я им и правда одержима, – Кора опустилась рядом, сразу ощущая знакомый аромат сладковатого табака и чая с бергамотом. – Одержима его загадкой. Он убивает не просто так, не себе в удовольствие… Он запугивает, держит напряжение… Разве это не интригует?

– Смерть людей не такая уж интригующая вещь, – вздохнул Джон. – Убийство – это преступление, а Аконит – преступник, и за свои злодеяния он будет однажды наказан.

– Будет. Потому что Рубиновая дама найдет его. Обещаю! – Кора повернулась к надежному напарнику и замерла, только заметив ссадину на его скуле вместе с небольшим синяком. – Ты поранился! Что случилось?

– А? – Джон изумленно моргнул, а затем усмехнулся, кончиками пальцев касаясь самой границы своего «ранения». – Чепуха. Пытался нарыть материал про пыльцу в Клоаке.

– Пыльцу? Это…

– Новый наркотик. Появился недавно. О нем еще не писали, так что я буду первооткрывателем. Если выгорит, то начну писать еще и криминальные сводки, здорово, да?

– Здорово, – тихо согласилась Кора. – Но бродить по Клоаке опасно, мало ли кого ты там встретишь… Может, даже… Аконита!

Джон прыснул:

– Вздор. Мы же уже выяснили, что он убивает конкретных людей. Значит, я вне опасности.

– Ладно. Но ведь кто-то тебя поранил?

– Кучка идиотов. Я жил в приюте для детей, который находился в неблагополучном районе, а потом с дедом, дом которого стоял вообще практически в Клоаке. Знаешь, сколько раз там приходилось защищаться?

– Как же ты дерешься, если боишься крови? – удивилась Кора.

– Ну не такой же. Я про убийства говорю, когда ее много. А когда нос разбит… Ну, мандраж, но не обморок.

– А был обморок?

– Был, – печально вздохнул Джон.

– Что же ты такое увидел?

– Труп в крови, – буркнул он. – С тех пор я и не могу все это терпеть. Я тогда из дома пару декад не выходил, а деду пинками только удалось меня во двор выгнать. У-у!

– Звучит жестоко.

– Но он ничего, неплохой дед был. Только к старости ум подрастерял, а так ничего.

Кора осторожно подняла руку, проводя по гладкой щеке Джона, очерчивая границы синяка. Как она сразу не заметила?

– Извини, – шепнула Кора.

– За что? – растерялся Джон.

– Что не увидела сразу, что не спрашиваю, как ты…

– Да брось, все в пор… – он запнулся, заметив, что она потянулась к нему.

Кора и сама не понимала, что ее побудило. Какой-то странный порыв, объяснить который было сложно. Может, просто жалость? Или что-то другое?

Ее губы мягко коснулись щеки Джона. Он громко сглотнул, но не шевельнулся.

Только осознав, что натворила, Кора резко отстранилась, испуганно глядя в потемневшие глаза. Кашлянув, она отвернулась, сказала трепещущим голосом:

– Д-давай про с-статью…

– Да, – глухо произнес Джон, – конечно…

* * *

Статья вышла накануне убийства, резко подняв продажи «Интивэя» и настроение мистера Гловера.

Кора не без удовольствия перечитывала собственный текст, подмечая, в каких местах можно было сделать еще лучше. Джон, к сожалению, подчистил некоторые особенно язвительные места, но в нынешних обстоятельствах это было даже к лучшему.

Вечером