– Ты разместишь в интернете объявление на самом популярном сайте!

– И что мы в нём напишем? – продолжая недоумевать, спросил Морис.

– Попросим отозваться всех, кто видел незначительный инцидент с самокатом, произошедший не ранее чем полгода назад.

– Почему незначительный, я понимаю, – проговорил Миндаугас, – но почему именно такой срок?

– После происшествия, причинившего невыносимую боль стрелку из лука, прошло, скорее всего, больше полугода, но уж точно не меньше.

– Почему?

– Потому что если он не начал убивать самокатчиков сразу, значит, поначалу ситуация была для него неясной. И прояснялась она, скорее всего, постепенно. Я не знаю точно, сколько это длилось. Но для того, чтобы довести человека до белого каления, нужно время и неопровержимые факты, что вред, который нанёс самокат ему или близкому ему человеку, неисправим.

– И каким таким, по-вашему, может быть вред, который заметен не сразу? – с плохо скрываемой иронией спросил Морис.

– Этого я не знаю, – ответила Мирослава, – пока не знаю.

– Хорошо. Перейдём ко второму вопросу.

– К какому ещё второму вопросу? – на этот раз удивилась Мирослава.

– Почему вы думаете, что люди станут откликаться на наше маловразумительное объявление?

– Потому что мы пообещаем хорошую награду.

– В таком случае вы представляете, сколько на нас обрушится сообщений?! – вскричал Морис.

– Хочу заметить тебе, что это уже третий вопрос, – усмехнулась Мирослава. И добавила серьёзно: – Представляю, но другого способа выйти на след преступника я не вижу.

– И кто этим займётся? – спросил он с едва заметной ноткой уныния в голосе.

– Ты, конечно! – При этих словах Мирослава подмигнула ему, выпустив из своих серо-зелёных глаз искорку задора.

– Понял, – ответил он. – А чем займётесь вы?

– Отправлюсь в сад и немного в нём поработаю.

– Идите, – фыркнул Морис, – надеюсь, вы ещё не забыли, где у нас хранится садовый инвентарь.

– Я никогда не жаловалась на память, – беззаботно отозвалась Мирослава и оставила его наедине с ноутбуком.

Сама же Мирослава в этот день хорошо поработала в саду. Но одним днём дело не ограничилось, весь следующий день она также трудилась в поте лица. И притом не только в саду, ей пришлось также готовить еду. Потому как делать это она не любила, то просто потушила в большой жаровне нарезанную кусками утку и использовала мясо в качестве подливы к картофельному пюре, отварному рису, перловой и гречневой каше.

Морис хмыкал себе под нос, но ел.

Она не спрашивала его все эти дни, как продвигается его работа по выявлению приемлемых случаев незначительных ДТП с участием самокатов, а он ничего не говорил ей о текущих поисках.

На четвёртый день Мирослава занялась подготовкой к зиме рядом с их участком участка двоюродного брата Виктора, который находился на военной службе уже несколько лет.

Она посмотрела на пышное цветение хризантем, большие кусты, усыпанные цветами, втянула их терпкий горьковатый аромат. Потом тихо вздохнула и принялась обрывать отцветшие лепестки.

После полудня ей пришло в голову, что, кажется, подлива из утки подошла к концу.

«Вот почему так, – подумала она, – готовить долго, а есть быстро?»

Ответа на этот вопрос у неё не было.

«Легче задержать целую вооружённую банду, чем стоять у плиты», – подумала она в сердцах и поплелась к дому.

Немного не доходя до крыльца, она увидела Клавдию Ивановну Рукавишникову, приходящую домработницу, или, как называли её детективы, домоправительницу, которая приходила к ним убираться два раза в неделю.

Сегодня был не её день, поэтому Мирослава удивлённо воскликнула:

– Тётя Клава! Что случилось?

– Да ничего не случилось, Мирославочка, – отозвалась женщина и рассмеялась: – Вернее, случились яйца!

– Страусовые? – печально спросила Мирослава.

– Почему именно страусовые? – спросила Рукавишникова.

– Потому что из одного страусового яйца можно сразу много наготовить и неделю не подходить к плите, – сердито ответила Мирослава.

Рукавишникова внимательно посмотрела на неё и, кажется, догадавшись о причине плохого настроения детектива, ответила:

– Нет, яйца куриные. Наисвежайшие! Только из-под курицы.

– Если бы эта курица ещё потрудилась чего-нибудь из них сразу приготовить, – проворчала Мирослава.

– Приготовить могу я! – весело воскликнула Рукавишникова. – И не только из яиц.

– Правда? – обрадовалась Мирослава.

– Конечно! Вы только скажите что.

– Тётя Клава, миленькая! Всё что угодно! Только побольше!

– Намечается какое-то мероприятие?

– Нет! Просто чтобы нам хватило на подольше. Морис работает! А у меня с души воротит от этих кастрюль и сковородок.

– Я всё поняла, – сказала Рукавишникова, – чего же вы мне сразу не позвонили?

– Не догадалась, – призналась Мирослава и улыбнулась улыбкой мученицы.

– Ну-ну, – приободрила её Рукавишникова, – вы, Мирославочка, возвращайтесь к своим делам, а я тут всё сделаю и вас позову.

– Вы моя спасительница! – воскликнула Мирослава, подпрыгнув от радости на месте, расцеловала добрую женщину в обе щёки и умчалась к себе в кабинет.

Прошло около трёх с половиной часов, прежде чем её потревожил лёгкий стук в дверь.

– Да-да, – машинально ответила Мирослава.

Дверь приоткрылась, и в неё заглянула Рукавишникова.

– Я всё сделала и собираюсь отправиться домой. Но я хочу, чтобы, прежде чем я уйду, вы пошли со мной на кухню.

– Зачем? – испуганно спросила Мирослава.

– Я хочу показать вам, что именно я приготовила и куда поставила.

– Хорошо, – услышав добрую весть, детектив легко вспорхнула со своего места и пошла следом за Рукавишниковой на кухню.

– Плов, – сказала Клавдия Ивановна, – пока в духовке, пирог и ватрушки на столе, борщ и кисель на плите. Думаю, что пока вам этого хватит. А потом, если понадобится, я приду и приготовлю ещё.

– Ой, спасибо, тётя Клавочка! Вы просто волшебница! Теперь мы не только сами наедимся, но и Наполеонова сможем накормить от пуза.

Рукавишникова весело рассмеялась. Она была искренне привязана и к Мирославе, и к Морису. И кота Дона она любила всей душой. И вообще, считала эту троицу чуть ли не кровными своими родственниками.

Сама Клавдия Ивановна жила с мужем и внучкой в небольшом посёлке, прилегающем почти вплотную к коттеджному посёлку. Других близких родственников у Рукавишниковых не было. И Клавдия Ивановна не уставала благодарить судьбу, что та когда-то свела её с Мирославой Волгиной.

– Ладно, я пойду, – сказала женщина, – доброго вам вечера!

– Спасибо, Клавдия Ивановна. – Мирослава выбежала из кухни в столовую и вскоре вернулась с конвертиком. – Вот, – сказала она, – надеюсь, этого хватит.

Женщина несколько смущённо улыбнулась, она бы отказалась принимать деньги, если бы не знала наверняка, что Мирослава всё равно настоит на своём. Поэтому она проговорила:

– Я уверена, что этого более чем достаточно. Спасибо вам, Мирославушка.

– Это вам спасибо, – ответила детектив, – вы просто спасли меня!

Когда Морис спустился к ужину, он просто не поверил своим глазам.

– Вы что, где-то раздобыли скатерть-самобранку?!

– Типа того, – ответила она, делано скромно потупив глаза.

– Нет, всё-таки, – не отставал он, – откуда на нашей кухне взялся этот роскошный ужин?

– Клавдия Ивановна приходила, и я её попросила, – призналась Мирослава.

– Как легко, оказывается, могут разрешаться загадки, – проговорил Миндаугас с некоторым сожалением.

Мирослава между тем подумала про себя: «Чувствую, что для меня ты, голубчик, приготовил загадку посложнее».

Однако вслух ничего не сказала. Решила дать ему спокойно поужинать и уже потом приступить к расспросам о достигнутых им в «заточении» результатах.

Понимая её нетерпение, Морис, допив чай, отнёс посуду в мойку и, обернувшись к Мирославе, уже хотел было предложить переместиться в кабинет, как она сказала:

– Нет уж, давай сначала вымоем посуду.

– Как вам будет угодно.

Наконец он вручил ей распечатанные листы.

– Я отобрал те случаи, что показались мне относящимися к нашему делу. Но на вашем месте я бы, в первую очередь, поговорил вот с этим мальчиком, – Морис выбрал один из многих листов.

– Кто это? – спросила Мирослава.

– Это мальчик Серёжа. Ему всего девять лет. Восемь месяцев назад он видел, как человек на самокате сбил с ног молодую девушку и уехал. Мальчику показалось, что девушка сильно ушиблась. Серёжа подбежал к ней и помог ей подняться, посадил её на лавочку. Потом, по просьбе девушки, он вызвал по её телефону её парня.

– Почему она сама не позвонила своему молодому человеку? – спросила Мирослава.

– Серёжа сказал, что у девушки была повреждена рука.

– Сломана?

– Нет, Серёжа думает, что она её просто очень сильно ушибла.

– Что было дальше?

– Парень