и крайне дождливым. Днём дождь, вечером дождь, ночью дождь. Чаще всего это даже не капли, а мерзкая изморось. Уже первого числа было адски холодно, я вышел на улицу в одной кофте и продрог насквозь через десять минут. Но потом температура чуть поднялась.

Ещё со школьной скамьи не помню ни единого первого сентября с ясной или солнечной погодой. Каждый раз одно и то же дерьмо. Восемь утра, линейка, зонты и бесконечные речи учителей о том, какой же нас прекрасный ждёт год. А я стою как дурак и отсчитываю минуты, чтобы уже свинтить наконец домой, потому что сил никаких нет терпеть этот бессмысленный, нескончаемый гундёж директрисы, которая возомнила себя оратором уровня Геббельса не иначе.

Тем радостнее мне стало, когда закончилась школа, поступив в университет, я за пять лет учёбы не посетил вуз ни разу на первое сентября. Настолько я ненавидел этот день. А уже полноценно выпустившись, и вовсе забыл про то, что первое сентября – это нечто особенное. Предпочитал всегда брать выходной в роковую дату, дабы проводить день в тёплой постели, накачиваясь горячим чаем.

Началась изморось, которая через десять минут перешла в лёгкий дождь, а на двадцатую минуту моей пешей прогулки на другой конец города, ливень молотил только в путь. Я едва успевал перебегать из-под одного козырька к другому, чтобы не слишком сильно промокнуть, но как водится, ливень быстро начинается и быстро заканчивается, поэтому оставшуюся часть дороги я преодолел уже без пряток.

Ростислав ожидал в своём кабинете, мне там доводилось бывать не часто, но убранство ещё не растворилось в памяти. Он всегда придерживался жесткого корпоративного дресс-кода, носил чёрный пиджак с маленькой алой эмблемой алериона, висевшей справа от лацкана, белую рубашку и тёмно-синий галстук. Дизайн формы разбавлялся тонкими красными линиями, простроченными вдоль рукавов. Кто-то позволял себе менять цвет рубашки с белого на светло-голубой, некоторые носили не тёмно-синий галстук, а тёмно-коричневый или вовсе чёрный. Но сам Харитонов никогда не позволял себе отступлений касательно одежды. Всё по заданным лекалам и ни шагу в сторону.

Перед ним, как обычно, примостилась кипа бумаг, целых три монитора и конечно же бесконечное количество кружек недопитого кофе. Конченый бардак по всему кабинету – его отличительная черта, несмотря на то, что он был начальником скромного штаба, никакого пиетета перед порядком у него не было. Поэтому попасть в его кабинет могли немногие, ибо считалось дурным тоном принимать посетителей в «естественной среде обитания», коей являлся основной кабинет. Но я также знал, что он располагает и вторым помещением, где появляется только во время особых встреч. Всё-таки талантливый переговорщик, выторговал отдельную комнату для отдельных нужд. Многие не могут даже этого…

Панорамное окно было плотно закрыто шторами, дверцы шкафов наоборот открыты, на полу кто-то разбросал обувь, начиная от кроссовок и заканчивая полуботинками. Немного поодаль валялось несколько открытых картонных коробок.

- Переезжаешь куда-то?

- Ага… Типа того.

Ростислав посмотрел на меня внимательно и сощурившись, как будто пытался найти соринку в моих волосах, едва мелькнувшую при повороте головы.

- Что с твоим зубом, дружище?

Я закатил глаза, закинул голову и издал недовольное мычание.

- Да просто сломал зуб, почему вас всех это так волнует?!

Он всегда был безэмоционален внешне, но я точно знал, что внутри там кипят страсти.

- Присаживайся. – Он показал мне на стул. – Сейчас я закончу и поговорим.

Я повиновался. Какое-то время он занимался своими делами, потом распечатал бумагу, положил на край стола и замер в ожидании, которое продлилось с минуту. После вошла секретарша, принесла чашку кофе и молча забрала листок.

– У тебя голова не болит?

Я ответил отрицательно.

- У меня иногда побаливает, но не сильно. Плохо это. – Он взял две таблетки со стола и проглотил не запивая водой. – Знаешь почему плохо?

- Ага… Уже примерно в курсе. От этого недуга умерла девушка, с которой совсем недавно начал строить отношения. На каждом дежурстве говорила, что болит голова. – Я взял его пачку сигарет, что лежала на краю стола и закурил, Рост спешно включил вытяжку. – Надеюсь с тобой не произойдёт того же, что и с ней…

- М-да, сочувствую… Хорошенькая была?

Он выглядел обеспокоенным.

- Да, она была прелесть. – Отвечая на вопросы последовательно, я смотрел в потолок. Плакать конечно не хотелось, но ощущения были так себе. - Пустоты в голове, странная болезнь. Идеально ровный шар пустоты… Никогда такого не видел.

- Я сейчас слегка бестактно поступлю, но ты, пожалуйста, не злись…

Ростислав начал копаться в бумагах, достал что-то и протянул мне. На снимке был раздробленный череп.

- Это Ваня?

Рост кивнул, я пригляделся внимательнее.

- Обрати внимание на этот фрагмент. – Ростислав показал на край черепа. – Видишь?

- Как будто… Подожди, так у него тоже?

Начальник штаба кивнул, затем тоже взял сигарету, закурил и протянул мне томографию, где уже всё стало гораздо понятнее. На снимке я обнаружил пустоты, которые почти вплотную притёрлись к затылочной части черепной коробки. Масштабы их очертаний казались исполинскими. То, что я видел у Лены ни в какое сравнение не шло с этим…

- Обалдеть… Не вышиби он себе мозги, его бы поглотила эта болезнь со дня на день. Как он вообще складывал слова в связные предложения? – Я затянулся папиросой. – Теменная, затылочная, борозды, кусок обеих лобных… Это просто ужас.

Ростислав кивнул, выдыхая клубы дыма, которые вальяжно улетучивались меж створок решётки вентиляции, расположенной на ближайшей стене.

- Ты знаешь из-за чего это может быть? – Мне было любопытно, скажет ли он чего или нет.

Харитонов кивнул.

- Из-за чего?

Помявшись какое-то время, он выдал жидкое: «Не могу распространяться… Пока».

- Понятно…

- Проверься, Гриш. Сходи, сделай томографию. – Начальник штаба нагнулся вперёд и чуть ли не прошептал. – А ещё держись подальше от Сферы, мой тебе совет.

Не сказать, что я опешил, но из его уст это звучало зловеще. Откинувшись обратно на кресле, он продолжил.

- Недаром наш штаб располагается именно здесь. – Сбросив пепел Ростислав выдохнул, скрестив руки. – Я ни на что не намекаю, просто мысли вслух.

После этих слов его взгляд устремился в окно, как будто он искал там с кем-то визуальный контакт.

- Поставки опять задерживают… - Секундное молчание. – Я тебе не говорил этого.

- Я даже не понял о каких поставках речь…

- Про сахар ты и так