Деревянными здесь были две небольшие плоские полицы, желательно из твердого дерева, да две небольших, соединявших их и круто выгнутых луки (дужки-скобы) из тонких сучьев вязкой древесины. Искусство заключалось не только в сложном выгибе, но и в том, чтобы луки были абсолютно одинаковы по профилю, так, чтобы полицы лежали не на хребте лошади, а по бокам от него. Позже луки с соединявшей их скобой стали выделывать из листового металла кузнецы. Аналогичным было изготовление арчаков, деревянных остовов седел для верховой езды: две полицы и соединявшие их деревянные луки. Изготовление все тех же лопат, грабель, вил, деревянных гребней для прядения и гребенок шло в Городищенском уезде Пензенской губернии, Елатомском, Темниковском, Оршанском и Шацком уездах Тамбовской губернии, Новохоперском уезде Воронежской губернии. Изготовлением лопат и сит занимались в Егорьевском и Касимовском уездах Рязанской губернии и Новооскольком – Курской губернии. В общем, промысел был повсеместным, поскольку щепные изделия находили широкое применение в обыденной крестьянской жизни, и производство их было повсеместно, где только имелся лес. Заработок же невелик и весь уходил на уплату податей и домашние нужды, помогая лишь сводить концы с концами, а потому промысел в хозяйстве был вспомогательным; рабочий сезон начинался с осени, заканчиваясь с началом полевых работ.

Но не только прозаические лопаты, совки для муки и подобные им плицы для отчерпывания воды из лодок числились за щепным товаром. В огромном количестве выделывались вальки для стирки тканей и рубели для их глажения, трепала для льна и прялки для его прядения. Нынче этот товар проходит по ведомству искусствоведения, как художественные изделия, украшенные резьбой и росписью. Всем этим немудрящим изделиям, а особливо прялкам, посвящено множество статей, монографий и художественных альбомов.

О вальках нынешние хозяйки, не знающие, какую бы еще стиральную машину выбрать, и понятия не имеют. Это был массивный брусок пяди в полторы, иногда слегка расширяющийся к концу и вытесанный с небольшим изгибом, с ручкой на конце. Намылив сложенную в несколько раз ткань, лежащую на плоском камне или на мостках на берегу речки, хозяйка с силой била по ней тяжелым вальком, «выбивая» грязь вместе с мыльной пеной. Рубель был таким же бруском с ручкой, только длиной в аршин и с небольшими рубчиками на рабочей плоскости. Хозяйка накатывала ткань на круглую скалку и на столе с усилием «выкатывала» ее, катала рабочей рифленой плоскостью рубеля так, что ткань все туже и туже накатывалась на скалку. Работа эта была нелегкой, и пот со лба капал, как дождик. Зато полотенце или скатерть выходили из-под рубеля как серебряные: ведь шились они из русского льна.

Журналисты нынче любят называть лен русским серебром. А попробуйте хотя бы льняную салфетку выгладить самым дорогим современным утюгом – труда уйдет много, а толку чуть: лен мало того что плохо разгладился и остался жестким, так еще на швах неприятно залоснился, как сало. А все потому, что ваш «Тефаль» не предназначен для архаичного льна. Льняная нитка покрыта микроскопическими ворсинками, и горячий утюг приглаживает их. Рубчатый рубель разминал жесткую льняную ткань, все складки и морщинки разглаживались на скалке, а ворсинки поднимались дыбом, и хорошо отбеленный лен видом был подобен старинному серебряному рублю на изломе.

Столь же просто, как валек и рубель, трепало. Это просто широкая тонкая дощечка, обычно расширяющаяся к концу, и также с ручкой на конце: что-то вроде короткого сказочного меча из детского кинофильма. Сделать его – пара пустяков. А вот прялка, или прясница, как говорили на Севере, будет уже посложнее, хотя тоже не Бог весть, какая премудрость: на неширокой удлиненной подставке, донце, – более или менее высокая ножка, заканчивающаяся плоской широкой (или небольшой узкой) лопастью, лопаской. Были эти прясницы двух типов: цельная, или копыл, вытесанная из комля толстого дерева вместе с корневищем, и составная, или точенка, у которой небольшая лопаска вместе с ножкой выточена на токарном станке и вставлена в отдельно сделанное донце. Были и более затейливые составные прялки, у которых ножка представляла собой ажурную прорезную башенку. Пряли кое-где и на широких кленовых гребнях с длинной ножкой, вставлявшейся в головку донца. А еще пользовались крестьянки при портняжной работе швейками: в донце вставлялась (или вырезалась вместе с ним) высокая резная, ажурная ножка с шишкой на конце, которая обтягивалась тряпочкой с подложенной под нее куделью; швея туго натянутую в пяльцах ткань прикалывала булавкой к шишке и работала, лишь слегка придерживая шитво. В основании ножки у таких швеек делался пенальчик с задвигавшейся крышкой, для всяких мелочей – наперстков, иголок, ниток. Ну и, естественно, пряхе нужно было несколько точеных на токарном станке веретен, а швее – двойные пяльца для зажима, «распяливания» ткани.

И все это – вальки, рубели, трепала, прясницы, донца, швейки, долбленые или составные из дощечек солоницы, ковши, братины и ендовы, короба и бураки – обильно покрывалось ажурной резьбой либо расписывалось, или же сочетались резьба с раскраской и росписью. Еще в конце XIX века образованные люди обратили внимание на необычайную красоту крестьянских вещей, в том числе прялок, и граф А. А. Бобринский первым описал их и попытался систематизировать, выделив восемь типов. Современные исследователи выделяют до трех десятков типов резных и расписных прялок, анализируя сотни хранящихся в наших музеях вещей. Различают прялки поморские и мезеньские, или палащельские, каргопольские и ярославские теремковые, буйские (северо-восток Костромской губернии), грязовецкие (юг Вологодской губернии), тарногские, нюксеницкие, тотемские, толшменские, вычегодские, шенкурские, пермогорские, борковские, ракульские, тверские, шекснинские, пошехонские, согожанки, ржевские – все и не перечислишь. В каждой местности был свой тип прясницы, свой стиль резьбы или росписи. Такие прялки женихи дарили невестам, их передавали от матери дочке, от бабки внучке. А есть еще и донца под гребни: верхневолжские резные, инкрустированные мореным дубом, или расписные городецкие, расходившиеся по всей Волге.

Здесь не место характеризовать их художественные особенности: речь ведь идет о промыслах, а не о художествах. Отметим только технологические приемы. Резьба различалась глухая, трехгранновыемчатая, ногтевидная и скобчатая. Глухая резьба в основном была домовой: причелины, полотенца, наличники, а то и целые фронтоны изб покрывались орнаментом, где античный акант, пальметты, овы и дентикулы, подсмотренные на барских классицистических особняках, сочетались с архаичными девками-фараонками (русалками-берегинями), птицей Сирин и львами с процветшими хвостами. Резьба с заоваленными кромками проникала вглубь доски, но не прорезала ее насквозь, так что оставался фон. Это потом, во второй половине XIX в., когда земства и русская интеллигенция принялись поддерживать и возрождать крестьянские промыслы, профессиональные художники третьего ряда, вроде гимназических учителей рисования, стали создавать альбомы орнаментов, продававшиеся вместе с узкими пилками-лобзиками в магазинах кустарных промыслов, и вошла в народное искусство сквозная, пропильная