меня есть над чем подумать, и это не прошлое и не будущее. Может, оно и покажется иронией, но это вовсе не так, уж скорее что — то вроде облегчения.

Чуть погодя, однако, я сообразил, что стоять в темноте в узком проходе, который никуда не ведет — глупо и слишком уж легко может стать метафорой. А посему вернулся и поднялся по одной — другой — третьей лестнице, пока не добрался до зрительного зала. Народ сидел там и сям и ничего не делал, а Пракситт что — то тихо обсуждала с типом, играющим императора.

Лойош хранил молчание; наверное, ему тоже было о чем подумать. Я на глубокие мысли, как правило, слишком много времени не трачу, но прямо тогда в голове у меня крутилось: все всегда много сложнее, чем мне казалось.

Возможно, это и не особо глубокая мысль.

Не имея на то особых причин, я обогнул «край шесть» и прошел за кулисы.

Если я сумею переварить все, что передала мне Леди Телдра, у меня появится кое — какое представление о лиорнах. Достаточное ли, чтобы изобрести план?

Репетиция продолжилась, музыканты начали вступление к чему — то там, и я поспешил убраться подальше за кулисы.

Всякий раз, когда я проходил тут, декорации всегда были разными и стояли в разных местах, а веревки иногда лежали скрученными кольцами, а иногда свисали с верхнего этажа. Уверен, все это не просто так. Ха, в моих планах тоже не много смысла, пока все не будет выполнено.

«Потом, как правило, тоже.»

«Можешь заткнуться.»

«Знаешь, босс, театр — это метафора…»

«Даже не начинай.»

Лойош мысленно хихикнул. Он всегда гордится своим чувством юмора.

Вероятно, в этом мы с ним больше всего и похожи.

Дело в том, что мне казалось, будто все нужное у меня уже должно быть. Обычно на этом этапе план появляется сам. Но сейчас у меня не было ничего. А это злило. И пение, доносившееся издалека — как раз настолько издалека, чтобы не разобрать слов, — вовсе не помогало. Я подумал было бросить театр со всеми его проблемами, пойти выследить кое — кого из высокопоставленных персон Левой Руки и проверить, скольких сможет устранить Леди Телдра, пока они не достанут меня. Нет, поступать так я не собирался, учтите. Просто подумал.

Я начал составлять послание для того лиорна, Талика. «Милорд, я желал бы встретиться с Вами по неотложному вопросу…» Тут я иссяк. Что я могу такого сказать лиорну, чтобы у него возникла хотя бы тень интереса? У меня возникло сразу шесть идей, но как только я вычеркнул те, которые предполагали бы мое пребывание вне театра, осталось ноль. Что ж, всего на одну меньше, чем нужно, уже прогресс.

Я заметил, что репетиция уже закончилась, только когда мимо меня начал просачиваться народ. Я двинулся обратно к сцене и столкнулся с Пракситт, которая тут же шагнула ко мне. Опасаясь, что она спросит, как у меня с прогрессом, я заговорил сам:

— Я и не знал, что осветитель, изменяющий цвета, и есть тот, кто накладывает защитные заклинания.

— Единственная магия, дозволенная внутри этих стен.

Я кивнул.

— Сложно, должно быть, разрешить псионическое общение, но ничего более.

— Вот уж не знаю, спроси у Края Четыре.

— Край Четыре?

— У нее. Мьюрит.

— Это так ту атиру зовут? А почему Край Четыре?

— Так короче, чем «осветитель, изменяющий цвета».

— А какая тут связь с «краем четыре» вообще?

— Старинная театральная традиция, ныне о ней почти забыли. Край четыре — это вход и выход для сил природы, и демонов, и магии, которую нужно провести сквозь аудиторию, а не из — за кулис.

— Я и не знал.

— Ты и не должен был. Я ж сказала, традиция почти забытая.

— А все — таки интересно.

Она кивнула.

— Край один — это для любовных и семейных отношений; край два — для героя; край три — для богов, судьбы и императора; край пять — для врагов; край шесть — для оплота морали.

— Очень уж жесткие рамки, по — моему.

— Да, поэтому, вероятно, эта традиция и ушла в забвение.

— Наверняка лиорны от этого в бешенстве.

— А? Почему это?

— Отказ от традиций же.

— А. Лиорнов в театре немного. Первое, с чем нужно расстаться, когда входишь в это дело — всякое чувство собственного достоинства.

— Ну да. Это, конечно, их вычеркивает.

— Кстати, о лиорнах, — проговорила она, — прогресс есть?

Ладно, сам виноват.

— Нет, — отозвался я, — у меня пока нет никаких идей, как прекратить судебное дело.

— Мы ведь можем и выиграть, — проговорила она примерно таким тоном, словно «а вдруг я узнаю, что Императрица приходится мне сестрой».

— Адвоката нашли?

— Нет. Женька над этим работает.

— Ну да, полагаю, орка о подобном должен знать.

Она кивнула.

— И это ведь его деньги.

— Думаешь, у нас хорошие шансы в суде?

— Лиорны близки к вершине Цикла, иоричи почти в самом низу, какие тут шансы добиться справедливости? — Затем она нахмурилась: — О, полагаю, ты не знаешь о…

— Вполне знаю, и понимаю, о чем ты.

— То есть ты намерен продолжать?

— Да. Ничего не обещаю, но у меня есть свой интерес.

— Знаешь, мне даже любопытно, от кого ты скрываешься.

— Я тебе дам знать, когда скрываться уже будет не нужно.

— Ох, какая тут сочная метафора.

— Это уже выше понимания бедного невежественного выходца с Востока.

— Ага. Ты частенько играешь бедного невежественного выходца с Востока, не так ли?

— Не так часто, как прежде. Теперь в основном для развлечения.

— И кого это развлекает?

— Меня, а также всех, кто достаточно умен, чтобы понять, что я делаю.

А к чему такие вопросы?

— Пытаюсь тебя понять.

— А