— Переживу, — упрямо заявила я.

— Тогда нам стоит отправляться. Я все подготовил.

Я с некой тоской в глазах взглянула на брата. Увижу ли я когда-нибудь его снова? Будто прочитав мои мысли, Дима словил мой взгляд. Он все еще хмурился. Я прекрасно понимала его желание, чтобы я осталась рядом с ним под его защитой, как это было в детстве. Но я выросла. И теперь я сама должна решить, куда отправиться, чтобы найти свое место в жизни.

Брат его нашел. Именно тут он по-настоящему счастлив. Но вот я все еще чувствую себя потерянной. Не только в этом мире… Во всех мирах. Где мое место? Для чего я была рождена? Каков мой путь?

Ведунья сказала, что мне следует идти за Яромиром, чтобы обрести свой путь. Что бы это не значило, я последую за ним.

* * *

Яромир

Солнце светило уже высоко в небе, когда в воздухе стало ощущаться напряжение предстоящей разлуки. Мы готовились отправиться в Западное княжество, чтобы развеять туман слухов и отыскать правду о разбоях и убийствах.

Лера обняла брата и поцеловала его в щеку. Димитрий, сдерживая эмоции, крепко обнял сестру и произнес:

— Береги себя, малышка. И помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Лера кивнула, пытаясь сдержать слезы. Затем она обняла Бояну, и между ними прозвучало нежное «до скорого».

Я пожал руку Димитрию и сказал:

— Мы найдем правду, вождь. И если твои слова окажутся истиной, то мы поможем очистить имя твоего племени.

Димитрий поблагодарил меня и сказал:

— Береги мою сестру, Яромир. Она самое дорогое, что у меня есть.

Затем, чувствуя тяжесть предстоящего пути, мы повернулись и направились к лошадям. Димитрий и Бояна смотрели вслед нам, веря в благополучный исход нашего путешествия.

Глава 24

Лера

Первое время мы ехали быстро, не прерываясь ни на минуту. Я едва поспевала за Яромиром, который был погружен в свои тревожные мысли. Я не смела жаловаться на торопливый шаг лошадей, так как сама напросилась на это путешествие. Однако уже спустя несколько часов тело болело так, что я едва могла пошевелиться. Еще через пару часов стала отказывать поясница. Но я настойчиво пыталась это игнорировать. Яромир будто почувствовал мое состояние и предложил, наконец, найти место для ночлега. Вскоре мы набрели до подходящего место у ручья и расседлали утомленных дорогой лошадей.

Несмотря на дикую усталость в теле, место нашего ночного привала меня заворожило. Уже был вечер. Небо переливалось всеми возможными красками. А большой огненный шар, который именуется солнцем, опускался прямо в воду, как будто, хочет искупаться после делового и трудного дня. Великолепие этого места завораживало и вдохновляло не только нас, но и птиц. Пение раздавалось везде: и в кустах не далеко от нас, и где-то высоко-высоко в небе.

— Сильно устала? — поинтересовался Яромир, заметив, как я разминаю затекшую поясницу.

— Все хорошо, — заверила я.

— Не геройствуй. Я понимаю, что ты не привыкла к такому. Можешь не врать мне.

— Я бы сейчас все отдала за горячую ванну, — вздохнув, призналась я.

Яромир расхохотался, запрокинув голову назад, и я почувствовала себя полной дурой. Горячая ванна сейчас не должна быть самым важным. И я это прекрасно понимала. Но я успела отметить, как прекрасно выглядит улыбка на лице Яромира, и какой у него заразительный смех.

— Горячую ванну я тебе сейчас предложить не могу, к сожалению, — усмехнулся мужчина. — Но вот, чтобы искупаться, есть прекрасный ручей.

Я с некой опаской взглянула на манящую воду.

— А здесь нет… русалок?

— Даже если и есть, я не позволю им навредить тебе, — заверил Яромир, а потом вдруг нагло ухмыльнулся: — Мне остаться? Я мог бы помочь тебе… Эмм… в купании.

— С этим уж как-нибудь сама справляюсь, — отрезала я, хотя мысль о ночном купании вместе с Яромиром сводила меня с ума.

— Что-то не сильно ты в этом уверена, девица.

Яромир подошел ближе ко мне, слегка приподнял мой подбородок и впился горячими губами в мой рот. Через минуту отстранился и хриплым голосом произнес:

— Я буду недалеко. Если что, зови. Я услышу. Хорошо?

Я кивнула, пытаясь убрать волнение, и Яромир оставил меня одну. Я полностью разделась и вошла в воду. Вода было невероятно теплая и чистая, приятно щекотала мое тело. Я почувствовала, как боль и усталость поездки стала понемногу уходить из моего размякшего тела.

Спать практически на голой земле, соорудив что-то наподобие спальника из покрывал, я уже привыкла, но еще больше я привыкла к близости Яромира. Когда он был рядом, мне было спокойно. Даже сейчас, находясь в его объятиях, лежа рядом с пылающим костром среди дремучего темного леса, я не испытывала страха. Яромир смотрел в небо, снова о чем-то думая, а я с интересом разглядывала его профиль. Нос с небольшой горбинкой, пухлые губы мужчины притягивали мое внимание. Шрам совсем не портил его внешность. Без него он бы казался слишком уж идеальным. Шрам наделял его лицо дикой сексуальностью и притягательностью.

— Ты разглядываешь меня, — заметил он.

— Факт.

— Что же во мне так привлекло твое внимание? Шрам?

— Он безумно идет тебе.

— Да не уж-то, — не поверил Яромир.

— Правда. Шрам — это часть тебя. Твоя история.

— Печальная история.

— Безумно печальная, — согласилась я. — Однако, история со шрамом — это все, что я знаю о тебе.

— Чтобы ты еще хотела узнать? — спросил он, взглянув на меня.

— Все, что пожелаешь нужным рассказать мне.

— Например?

Я задумалась лишь на секунду.

— Расскажи мне о своем детстве.

— Я не помню своего детства, — вздохнул он.

— Это как?

— Мое детство закончилось со смертью мамы. А время до этого момента как будто стерлось из памяти. Уже в четырнадцать лет я участвовал с отцом военных походах.

— В четырнадцать? — удивилась я. — Отец взял тебя на военный поход, когда тебе было всего четырнадцать?

— Отец не хотел меня брать, — Яромир усмехнулся, погружаясь в воспоминания. — Я ослушался его приказа, ведь страстно желал поучаствовать в настоящей живой битве. Я не смог так спокойно покориться отцу.

— Что ты сделал?

— Я стащил доспехи у какого-то воина, а шлем на голове помог мне спрятаться от отца. Я взял меч и решил сражать наравне с остальными.

— Тебе не было страшно? Ты же был совсем ребенком!

— Только перед самим боем я впервые задумался о правильности своего поступка. Я переживал из-за того, что отец не сможет пережить мою смерть. Если со мной что-нибудь случится…

— Ведь он только что потерял