— Сочувствую… Бедняжка… Снова стать вдовой… Ах, прости, совсем запамятовала: тебя же нельзя так называть. Вы не связали отношения торжественными клятвами. То груз прошлого, то заботы о грядущем… Мироздание в опасности! Где уж здесь выкроить денёк на собственное счастье? Однако настоящее — всё, что у тебя есть…

Хризальтера повернула всхлипнувший лик к тёмной глади — на поверхность всплыли желтоватые кости и черепа, покрытые соляными кристаллами, будто морозным узором: вечный покой тёплых вод нарушила магия.

— Лишь для Древних время скоротечно и не имеет конца. Ваш удел — тлен. Даже жизнь вампира в силу множества обстоятельств немногим длиннее человеческой. А от кринтэрха в тебе одно название… И всё же, хоть в пожаре глаз и пробудились родники, я восхищена твоей непоколебимостью. Далеко не каждый способен обуздать в себе столь сильный ураган эмоций. По всей видимости, ты сумела узреть истину. Ведь порой, дабы угодить сердцу, выбор должен делать разум. Возрадуйся, Лайла де’Рон, ты только что выиграла три почётных места в первом ряду грандиознейшего представления — апокалипсиса. Я же пойду готовиться к выходу на сцену… — демонесса приподняла ронявшее слёзы лицо и, поймав изумрудный взгляд вампирши, покачала перед ним гексаграммой. — Когда так охотно вручают роль, нельзя разочаровывать зрителей…

Облачившись в похожие на шаль тени, Хризальтера растворилась в воздухе. Тусклый свет разом иссяк. Душную пещеру затопило полумраком. Немного погодя в нём раздался кашель Джона, а ещё чуть позже — слабое урчание мефита.

Но Лайла продолжала стоять на коленях, устремив взор к мрачному своду, который ещё недавно загораживала демонесса. Эмоции тасовались, словно игральные карты. Вампирша совершенно не знала: радоваться, злиться или рыдать…

Глава 15

Варги — гончие Воорзока. Они приходят из подземного мира по велению своего хозяина и карают всех, кто не признаёт его безграничной власти. А заодно и тех, чьи поджилки дрогнули при их появлении. Бог безумия презирал страх и ненавидел сомнения: каким бы странным, нелепым или пугающим ни рисовался день, должно встречать его с улыбкой на устах. По крайней мере, в это верили некоторые северяне. Однако никакое понимание божественной воли не убережёт от ужаса самого храброго воителя, обнаружь он варга на своём пути. Оттого за миг до смерти в разверзнутой пасти многие корили себя за трусость. На деле же кровожадный зверь, не ведающий о своём священном титуле, охранял однажды присвоенную территорию.

Пусть заблуждения Эрминии таяли снегом на пороге яранги, убеждённость в реальности волчьего поветрия твердела оставленной на морозе водой. Сколько бы Рэксволд ни мужался, его движения стали непривычно медлительными, как у озябшего старика. Хотелось верить, что обрушившийся с небес буран сковал тело стужей, но, скорее всего, магическая зараза пустила корни.

Сделав навес из приставленных к дереву перевёрнутых саней, ассасин с северянкой молча сидели у костра. От порывов ветра, периодически пронзавших сомнительное укрытие, пламя жалось к углям, будто стрелок — к зубьям осадной башни. Рэксволд поёжился, туже затянул шарф и обернулся на белое полотно метели:

— Эх, устроит нам Джон головомойку, когда Бамбук дохать начнёт…

— Дохать да не подыхать… — Эрминия не сводила глаз с убийцы. — На твоём месте я бы сейчас не о животных переживала… Всё так же ничего не чувствуешь?

— Чувствую себя уставшим и замёрзшим. А что, не должен? Я всё-таки с варгом сражался, который, если ты забыла, мне сапог распорол. Хватит уже таращиться. От твоего тревожного взгляда пробирает не меньше, чем от холода. Скажи лучше что-нибудь тёплое… — заговорщически улыбнулся ассасин и подложил ветку в огонь.

— Оплеуха, — буркнула северянка, затем посмотрела на россыпь зелёных иголок, скупое напоминание о хвойной лежанке: — Уже и лапник кончился. Не дай огню потухнуть. Ещё хвороста притащу, — она выбралась из-под навеса и закрылась рукой от метели.

Кроме припорошённых оленей и заснеженного коня, кругом простиралась лишь седая пелена. Как помнилось, ранее валежника в зоне видимости не обнаружилось, а ближайшие деревья по низам были уже обломаны. Надо отойти подальше и исключительно по прямой, чтобы не заплутать. На первый взгляд, следы всегда укажут обратную дорогу. Но нет. Стоит замешкаться — оставленные сапогами пустые могилки разровняет пурга. И вот нерасторопный путник уже слепо бредёт навстречу вполне реальной могиле, которой в Грондэнарке рад оказаться любой промёрзлый пятачок.

Отмерив десяток шагов, Эрминия украдкой оглянулась: Рэксволд разминал кисти рук. Дурной знак. Он ощущал себя явно хуже, чем пытался показать. Ох уж эта глупая бравада. У мужчин либо так, либо нескончаемое нытьё по каждому незначительному чиху. Почему нельзя придерживаться золотой середины? Загибаясь от «Лотоса счастья», северянка чётко и без увиливаний озвучила своё состояние. На последнем издыхании или в поисках спасения время слишком ценно, чтобы расходовать его на болтовню. Хотя, если не кривить душой, Эрминия и сама немного придержала скверную весть в угоду огню былой страсти. Но то — встреча после долгой разлуки. Здесь-то в чём смысл таить? Однако он, определённо, присутствовал… Неужто Рэксволд в ожидании заветных слов согласия опасался утратить себя в её глазах? С другой стороны, зачем умирающему продолжение рода? Не увидеть. Не прикоснуться. Нет даже уверенности, что дитя вообще родится, а не изрыгнётся промежностью раньше срока. Важен сам факт маленькой победы? Непохоже. Здесь кроется нечто другое, лежащее за гранью понимания неподъёмной глыбой льда. Наверное, именно загадками без ответов, коими не славились иные встреченные мужчины, Рэксволд и привлёк внимание Эрминии. Всецело и бесповоротно. Сколько бы ни выбешивал своими выходками. Потерять его — утратить смысл жизни.

Только бы Лайла подоспела вовремя и в закромах её памяти, в зеркальном отражении королевской библиотеки, нашёлся бы какой спасительный рецепт. А пока нужно не дать Рэксволду окоченеть…

* * *

Лайла стояла у выхода из пещеры с мефитом на руках. Задумчиво поглаживая его, она смотрела, как снежные вихри спускаются в овраг и рассыпаются по сырой земле исчезающим ковром. Как пара оленей, голодных пленников своих упряжек, выковыривает из грязи какие-то коренья. Между санями же тянулась вереница следов, почти не отличимых от оленьих, только перед самым гротом оттиски копыт оборачивались отпечатками изящных стоп. Именно так на порог приходит беда. Хотя, судя по скелетам в тёмной воде, у неё много обличий…

— Лайла, я… — раздался позади виноватый голос Джона.

— Нет, — не оборачиваясь, перебила его насупленная вампирша. — Мы никогда не будем это обсуждать. Позабудем всё, как страшный сон. Ради нашего будущего. Единственное, что важно, — утерянная гексаграмма.

Попытка сохранить отношения напоминала шаткий стул, на который следовало подняться, чтобы возвыситься над собой… или… взглянуть на жизнь сквозь петлю висельника: веры в благой исход почти не осталось.

— Но разве… ты сможешь забыть?

— Я. Сказала. Забудем, — оглянулась Лайла, и по изумрудным глазам пробежал рубиновый отблеск.

— Ну… Ладно, — решил не напирать Джон: серьёзный разговор требовал обоюдного участия, иначе больше походил на допрос — всему своё время.

— Буран ослабевает. Нужно сушить вещи и выдвигаться в путь, — вампирша направилась к кострищу, где тут же вспыхнул огонь. — Не ровен час, Рэксволда с Эрминией тоже захлестнула волна перипетий.

— Наверное, тебе стоит знать о том, что с нами произошло… — предчувствуя другую, малоприятную беседу, Джон устало вздохнул. — А потом и самой рассказать о ранении… Как ни крути, денёк вышел на редкость гадливым, — опустив пасмурный взгляд в пламя, он подошёл к магической проекции, обдавшей жаром сырую броню. — И началось всё с кучки каннибалов у того перелеска…

* * *

Старый кедр, рассекавший метель могучим стволом, безмолвно расставался со своими ветвями, которые Эрминия старательно отбрасывала в одну сторону. Наберётся приличная охапка — можно будет шагать обратно. Тем более, если Лайла с Джоном задержатся из-за непогоды, куковать под навесом придётся долго. А без костра перевёрнутые сани скорее напомнят крышку гроба для двух окоченевших мертвецов.

Сломав очередную ветку, Эрминия вдруг услышала отрывистое фырчанье. Похоже, долбаный буран достал даже коня. Лишь с опозданием в голову вползла тревога: звук донёсся откуда-то с востока, когда северянка точно пришла с запада. Это был явно не Бамбук. Впрочем,