а на поворотах, где мы едва не сталкивались со второй парой, она задерживала дыхание. Чтобы судорожно выдохнуть вдали от крылатого.

Я вел хозяйку, крепко удерживая за тонкую талию, но взглядом то и дело искал снег волос моей истинной, ее смущенный румянец, улавливал ландышевый запах молочной кожи, который мог бы узнать даже с закрытыми глазами.

Они с Данилом слишком близко друг к другу. Смеются.

— Они просто танцуют, — прошептала Лимия, когда мы ушли под музыку довольно далеко от рояля.

— Конечно, — я скрипнул зубами. — А после танцев пойдут в покои? — мой шепот был похож на рык.

— А ты сделай все, чтобы это не случилось, — пригнувшись к моему уху, тихо проговорила Лимия.

Данил ругнулся.

— Прости, Любаша, — услышал я его низкий голос. — Сто лет не танцевал, ноги заплетаются.

— Любаша? — кажется, я слишком сдавил спутнице руку — она слабо пискнула и заулыбалась. Только натянуто, будто играла роль.

— Когда Даня попытался так изменить мое имя, я долго хохотала, но у них на земле так принято.

— Лимяша? — я вздернул бровь.

— Представляешь? — девушка запрокинула голову и звонко рассмеялась.

Эхо зала донесло очередное ругательство со стороны танцующей пары.

Я всмотрелся в партнершу, пытаясь связать происходящее. Лимия очень красивая женщина. Зеленоглазая и необычная, с правильными чертами лица. Кожа украшалась сияющими рисунками, веточками кипариса и распустившимися под ними мелкими цветами. Они будто оживали в вечерних полутонах, подчиняясь эмоциям хозяйки. Серебристые волосы, что переплетались то в одну, то в другую прическу, заставляли задерживать на ней взгляд. Никогда такого не видел, и зрелище завораживало.

Да только мне мила другая девушка, и каждая клеточка тянулась именно к ней, шея поворачивалась только к ней, руки тянулись в ее сторону, волоски на коже приподнимались, стоило нам сблизиться на очередном повороте.

Но Любава словно не замечала меня, смотрела только на Данила, охотно общалась с ним и улыбалась.

Меня взорвало, когда хозяин замка убрал упавшие на лицо моей невесты волосы и ласково заправил снежные пряди за ухо.

— Лимия, прошу прощения, — я отпустил девушку слишком быстро и, не дождавшись ответа, отошел к столу. Меня сдавило жаром, лоб покрылся капельками пота, ладони зачесались.

Воспитанницы зашептались. Кто-то хохотнул. Другие закашляли.

Я зло зыркнул на них и, отметив, что осколки моего бокала уже убрали, но новый мне не подали, хлебнул из графина вина и повернулся к танцующей паре.

Но опешил.

Куда они делись?

Лимия отошла к роялю и о чем-то мило заговорила с играющей девушкой, а Даниил с Любавой будто испарились.

Взгляд хозяйки метнулся в сторону, но тут же скосился на меня.

Я присмотрелся к темным окнам в пол, что тянулись вдоль зала и заметил за ними двойной силуэт. Показалось, что парочка обнимается.

Наверное, я напоминал зверя, когда шел через широкий холл, потому что музыка вдруг стихла, и шепот девочек стал внезапно громче:

— Ты смотри… Ревнивец какой!

Наверное, я не рассчитал с силой, потому что припрятанная тонким тюлем стеклянная дверь, с треском распахнулась.

— На земле тоже есть такие созвездия, — Даниил стоял за спиной Любавы и, положив лапу на ее хрупкое плечо, склонился и указал в небо другой рукой. — Они совсем немного отличаются, будто растянутые. Это… — он нарисовал прямую вверх, наклонившись еще к моей невесте, почти коснулся ее кожи губами, и остаток фразы я уже не услышал.

— Звезды, значит? — вышел из тени, подгоняемый кипящей в горле кровью. Кулаки заболели от напряжения. Челюсть свело.

Любава, заглянув в мои глаза, дернулась от испуга, хотя наверняка слышала, как я распахнул дверь, и ждала моего появления. Что это за игра?

Данил спрятал девушку за собой и лукаво заулыбался.

— Запрещено говорить о звездах? — подначил он, подавая Любаве руку. Она слабо мотнула головой. — Еще потанцуем?

— Нет, — сипло ответила Белянка, не сводя с меня глаз. — Я устала и пойду к себе. Хочу почитать немного перед сном.

— Ты ничего не поела.

— Я не голодна, — неслышным шепотом протянула невеста. В ее глазах полыхали непокорные звезды.

— Тебя провести? — русоволосый вел себя развязно, это бесило. Здесь, на чужой земле, я бесправный шут, а крылатый боров, что почти на голову выше меня, — настоящий хозяин положения. Даниил прекрасно все понимает, пользуется, но я и не таких зазнаек ломал.

— Не стоит, — прошелестел испуганный голос, Любава выглянула из-за большого плеча дракона, но по мне лишь скользнула взглядом, будто ей неприятно. — Я сама найду дорогу.

Она юркнула за спиной Данила к двери и исчезла в основном холле, как морозный дым.

Я сжал кулаки сильнее, подступил к глупцу, а он заулыбался, сверкнув белыми зубами, будто свихнулся.

— Беги за ней, ревнивый дурачок, — бросил добродушно и, развернув меня за плечи, подтолкнул следом за невестой. — Но только посмей еще раз подойти к моей… Лимии, — договорил спокойно, но я готов был поклясться, что в этой фразе была настоящая и не шуточная угроза.

— Зачем все это? — буркнул я, оглянувшись.

Русоволосый подмигнул и серьезно добавил:

— Чтобы немного вас подогреть. Если ты ее упустишь, я сам тебя поколочу. Иди уже!

Я выбежал наружу и помчался через холл, будто подгоняемый шальным ветром.

Любава почти добралась до комнаты, когда я повернул ее за локоть к себе.

Она распахнула метельные глаза, судорожно вдохнула и не успела оттолкнуть меня, не осознала, что в ловушке.

Глава 22

Любава

— Помогите! — Я бежала по коридору, не чувствуя ног. — Прошу!

В столовой все еще играла нежная музыка, когда я влетела внутрь.

Ужин убрали, девочки разошлись. Осталась только худая, как трость, пианистка и хозяева.

Данил и Лимия плавно скользили по каменному полу в танце. Они даже не сразу меня услышали, так были увлечены друг другом.

Я согнулась, задыхаясь, и потянула к ним руку. Пальцы были в темной крови. Это испугало, оттого голос не хотел проталкиваться вперед.

— Синар… умирает… — с трудом выдавила я и подалась к стене, чтобы не упасть. Плечо пронзило болью, стигма разогрелась, а второе сердце упруго ударилось в ребра.

— Любава? — на повороте Даниил все-таки заметил меня. И они с Лимией метнулись навстречу. — Что случилось?

Меня подхватили, не дав упасть. Усадили на ближайший стул с высокой спинкой. В лицо брызнуло водой.

— Я н-не знаю… — слова шли рывками, перемешивались с хрипом. — Он просто упал. Затрясся в лихорадке. Я… н-н-не удержала его. Принц рассек висок, — я показала на себе, чиркнув от волос вдоль скулы пальцем, и затряслась от вида крови на руках. — А если… он… а если?.. — я не могла дышать.