с дверей.

Где же ты?

Я должен тебя увидеть, услышать, хотя бы раз прикоснуться… Ощущение отступившего, но не погибшего во мне холода, было сродни пытки. Когда ожидание страшнее случившегося.

— Правда, что ты — настоящий принц? — спросила вдруг девчонка, что сидела напротив, на другой стороне широкого стола. Невысокая брюнеточка с аккуратной волной волос и острым носом.

По плечам прокатилось стадо неприятных мурашек. Воротник все равно душил, я яростно высвободил еще одну пуговицу и бегло глянул на собеседницу.

— Не думаю, что здесь, на Ялмезе, это важно, — отмахнулся, но она не унималась:

— У нас тоже есть короли, и статус очень важен. Иногда даже слишком.

Она моргнула, а я уронил взгляд в тарелку. Никакого желания поддерживать беседу.

— Но мы живем обособленно. Мертвая пустошь — это дикая зона, — продолжала девушка навязчиво, — что не подчиняется жрецам и власти. Зато здесь есть другие… опасности и…

— Я собираюсь вернуться домой, — перебив, я снова махнул ладонью, словно прогоняю муху. — Ни к чему рассказывать историю вашего мира, все равно не запомню, — отвечая, понял, что не на собеседницу смотрю, а пытаюсь сжечь глазами треклятую дверь.

— Выучить историю несложно — всего лишь правильная руна нужна, но мир так быстро меняется… законы переписывают, традиции ломают. — Девушка будто не услышала мои слова, продолжала разговор, а я просто молчал и делал вид, что вникаю. — Раньше Жатву проводили, а теперь… все иначе.

Я пропускал все мимо ушей. Какие-то слова цеплялись за память, но важной сути не улавливал.

Другие девушки подключились к брюнетке, завели монотонное обсуждение магического строя их края. Речь шла о перевороте и бегстве одного из королей, но я настолько был поглощен своими мыслями, что почти ничего не слышал.

— Почему Любава не вышла к ужину? — спросил в воздух, практически себе под нос, но одна из девушек, что сидела с правой стороны, бодро пояснила:

— Данил говорил, что она совсем подавлена. Может, и не придет. Мы ей потом в комнату еду отнесем, не переживай.

— Да я не переживаю, — фыркнул я и, раздраженно дернув плечом, посмотрел на говорившую. Какое уродство, у нее все лицо в глубоких шрамах.

Заметив, как она зло сузила глаза, увел взгляд к выходу. Дверь все так же была заперта. Я заскрипел зубами и смахнул с манжета невидимые крошки. Все тело словно иголками истыкали, а между лопаток разросся каменный холодный кол.

Я вытянул руку, чтобы снова выпить вина, но пальцы не слушались, дрожали, как у пьяницы. Это не укрылось от взгляда девушек, они странно переглянулись, а мне пришлось дернуть вилку и сделать вид, что очень хочу есть. Зверски отрезав шмат мяса, забросить его в рот.

И подавиться, всего лишь вскинув голову.

Дверь плавно открылась, и к нам навстречу вышли Лимия с Данилом. Они расступились, как ворота, пропуская Любаву, будто завернутую в облако. Кремовое платье нежно обнимало ее стройные ноги при ходьбе, выделяло упругие бедра и поднимало налитую грудь. Рукава были закрытые, но практически прозрачные, белесые, на краях отороченные сверкающими кружевами.

Я надолго завис. Кровь ударила в виски, воздух в груди закончился, схлопнулся и вышел изо рта тихим стоном. Кусок мяса так и застрял в горле, а назойливый уж, что едва теплился внизу живота, зашевелился, махнул по паху, словно серпом, и растекся по крови огненной лавой.

Меня качнуло, завалив вперед. Бокал от неловкого движения руки свалился на пол и рассыпался на звонкие осколки. Я даже не повернул головы, так и таращился на невесту, словно на чудо.

Девчонки захихикали, а я, уронив от шока вилку, что все еще зажимал в окаменевших пальцах, закашлялся. Хлебнул вина прямо из графина, с трудом протолкнув в глотку жаренную резину, называемую мясом.

Проследив за моим взглядом, девочка с каштановой копной обернулась и хлопнула в ладоши. Только сейчас заметил, какие у нее острые уши. Что за чудеса? Другая раса? Эльфийка? Как в старых сказках?

— Какая красивая Любава… — протянул кто-то рядом. — Как звездочка! Правда, девочки?

— Да… — зашептались воспитанницы.

О, Нэйша, где ты прятала такое сокровище? Любава же словно с небес спустилась.

— Девочки, сместитесь, — холодным тоном попросила Лимия. Остроухая и ее соседки тут же послушались, оставив напротив меня пустое место.

Любава замешкалась, застыла около стула, дернулась назад, к выходу, но Данил аккуратно придержал ее за локоть и помог сесть.

У меня налились кровью глаза. Еще раз этот хвостатый коснется моей невесты, я ему челюсть сломаю. Вилка в пальцах, которую я снова подхватил со стола, жалобно визгнула и согнулась. Заметив это, русоволосый лишь заулыбался и продолжил обхаживать Любаву, что-то тихонько шепча ей на ухо. Девушка смущенно закусила губу и осторожно кивнула.

Данил, сев в торце, рядом с Лимией, ловко уложил в крупной ладони три бокала и быстро их наполнил.

Один передал Любаве, второй оставил около себя, а третий протянул Лимии. Надолго засмотрелся в ее глаза.

Хозяйка свела брови и уткнулась взглядом в бокал. На это Данил отреагировал очень остро. Зашипел сквозь зубы, оставил вино, не притронувшись, и протянул моей невесте руку.

— Потанцуем?

Белянка только и успела сделать несколько глотков напитка.

— Что? — вырвалось из моего рта.

Любава стушевалась. Вытянула ладонь навстречу мужчине, но тут же убрала ее.

— Может, ты лучше Лимию пригласишь? Да и музыки нет, — зыркнула на меня и прикусила губу.

— Музыку сейчас устроим, — заметив наши перестрелки глазами, сказал Данил. — А Лимия танцевать не любит.

Хозяйка так сильно сцепила челюсть, что послышался хруст. Или это мои зубы крошились?

Одна из девушек отделилась от обеденного стола и присела к большому музыкальному инструменту, что прятался в углу. Старый потертый рояль. Неужели наши миры настолько похожи?

Надо бы все-таки попросить руну и изучить их историю. Вдруг в будущем пригодится.

— Рояль? — Любава тоже удивилась и, подавшись ближе к Данилу, подняла руки в позицию, будто танцы были у нее в крови, и под хриплые смешки русоволосого смертника сделала первые па.

Заулыбалась открыто. Не мне. Тьма! Другому.

Я встал. Стул отскочил назад, скрипнув по камню, будто лезвие меча. Я впервые пожалел, что оружие оставил в комнате.

Подойдя к Лимии и низко поклонившись, как принято в бальных залах, я протянул ей ладонь.

— Потанцуешь со мной, милая госпожа темного замка?

— С удовольствием, — она ответила с улыбкой, но я почувствовал, как цедит слова сквозь зубы и зыркает на дракона. Не только меня эти танцы выводят из себя.

Мелодия лилась из-под пальцев девушки, словно ручеек, но Лимия двигалась зажато, иногда спотыкалась, путаясь в черной юбке каблучками,