Мессир выпрямился во весь рост, скрестил руки на груди и еще раз цепко оглядел толпу.

Стоит девчонке оказаться в петле, как его неведомые соперники обязательно проявят себя. Волшебник пустит в дело магию, ловушка уловит эманации чуждой волшбы, и западня захлопнется, облекая жертву в плотный кокон, давящий изнутри. И горе тому, кто в него попадет — спасения не уже будет. С остальными справятся сорги, так что ему предстоит вполне пассивная роль. Мессир не собирался кидаться в открытую драку, очертя голову, словно взбалмошный глупец, для этого он еще не совсем выжил из ума.

Черный маг снова посмотрел на пленницу. Девчонка все равно погибнет, но ничего похожего на жалость он не испытывал. На его руках уже столько крови невинных, что еще одна смерть не сможет отяготить душу. Да и как можно отяготить то, чего попросту нет? Сострадание, милосердие, совесть — все эти чувства давно стали для него чуждыми.

Мессир громко выдохнул и поджал губы. Ни с чем не сравнимое ощущение — упиваться близящейся с каждым мигом победой.

— Начинай, — Мессир кивнул глашатаю и отступил в сторону. Он не знал его имени, да ему это было и ненужно, лишь бы хорошо исполнял свои обязательства, а там — Хаос с ним.

Глашатай развернул список и громким голосом провозгласил:

— Именем Богини Тьмы, бард, что наречен Марком Орданским, за подстрекательства толпы на восстание, за распевание песен, хулящих законного наместника Ариакана и активное сопротивление страже, признан виновным и осужден на казнь через повешенье.

Над площадью прокатился громкий вздох.

Узника схватили и безжалостно поволокли к виселице. Палач накинул ему на шею петлю.

— Именем Богини Тьмы, — снова затянул торжественно глашатай, — девица, рекомая Цетой Саркаре, уличена в шпионаже, за что также будет предана смерти.

Затем он обратился к осужденным и таким же громким голосом, чтобы толпа могла расслышать, осведомился:

— Есть ли у вас последняя просьба? — Этот вопрос был традиционным, но Мессира аж передернуло. Долго, слишком долго он ждал своего триумфа.

"Успокойся, успокойся, — как заведенный твердил себе черный маг. На старости лет он обзавелся странной привычкой разговаривать с самим собой. — Стареешь, теряешь голову. Если не перестанешь сомневаться, то непременно потерпишь поражение».

Осознав, что глашатай обращается к ним, девчонка отрицательно качнула головой. Бард, напротив, поднял голову и ненавидящим взглядом впился в Мессира.

— Я хочу умереть со своей лирой, — прошептал он едва слышно, но его все-таки услышали, и уже через минуту на лобное место внесли инструмент певца. Недолго думая, охранник взгромоздил ее на плечо Марка, при этом злобно прошипев осужденному:

— Будешшшь петь оды в Яме. Не сссомневайссся, там обязательно найдутссся те, кто их по достоинссству оценит.

Теперь уже точно пора.

Мессир уже поднял руку, намереваясь отдать приказ о приведении приговора в исполнение, как вдруг толпа недовольно заворчала, загудела, раздаваясь в стороны.

По освободившейся дороге к помосту стремительно шел волшебник в белой мантии, низко накинув капюшон и склонив голову. В руке он сжимал необычный посох. Змей на древке выглядел совсем как живой.

Люди неохотно расступались, с любопытством рассматривая чужака, посмевшего прервать церемонию казни.

Мессир не пошевелился, не сделал ни одного движения, так и застыл с поднятой рукой, ожидая, когда наконец-то его соперник воспользуется магией. Черный маг даже перестал дышать.

До помоста оставалось всего лишь десяток шагов, когда чародей остановился и откинул с головы капюшон. Перед стариком оказался молодой мужчина. Темные волосы были растрепаны, взгляд желтых глаз являл твердость и уверенность.

«Самодовольный глупец! — подумал Мессир и едко усмехнулся. — Неужели он действительно думает, что сможет со мной тягаться? Со мной, достигшим невообразимых высот в черном искусстве?!»

Темный маг фыркнул, брезгливо оттопырив губу, и его лицо мгновенно стало напоминать верблюжью морду. Он бы даже рассмеялся, но на это не хватало времени. Оставалось только ждать, когда его жертва таки взорвется и пустит против него весь арсенал заклятий, тем самым, обрекая себя на гибель. Жертва? Да, именно так и не иначе. Жалкая букашка, возомнившая себя кем-то сильным и могучим. Мессир даже не мог подумать, что все будет так просто.

Видимо, заметив на лице черного мага презрение, белый маг вспыхнул от негодования и начал шептать слова, творя заклинание. Синий кристалл в пасти дракона засверкал, и в тот же момент ловушка Мессира захлопнулась, стремительно обволакивая тело Йена в темный, хоть и прозрачный кокон. В следующий миг над площадью грянул торжествующий голос:

— Ну, вот и все, государи мои!

***

Ловушка захлопнулась.

Темное марево сгрудилось вокруг Йена, лишая возможности двигаться. Он распахнул глаза и попытался глубоко вдохнуть, но воздух был тяжелым, словно наполненный расплавленным свинцом. Дышать стало трудно. Нестерпимый жар поднимался от ног, рвался вверх, стремясь заполнить замкнутое пространство.

Конечно, Йен ожидал нечто подобное. Знал, что Мессир не позволит приблизиться к помосту и уж точно не снизойдет до честного поединка. Все это было предусмотрено, однако же Йен рассчитывал хотя бы оттянуть время, отвлечь черного мага на себя, пока его друзья возились с порохом. К сожалению, времени на должную подготовку не хватило, и им оставалось уповать на одну лишь удачу. Приходилось рисковать и рисковать не чем-нибудь, а собственной жизнью. Это был осознанный выбор.

Йен не видел ничего, что происходило за пределами магической ловушки. Здесь все звуки обращались в звенящую тишину, безжалостно давящую на сознание. Попытка воззвать к недавно обретенной Силе заставила согнуться от боли. И без того сложное дыхание пресеклось, перед глазами замелькали красные круги. На мгновение он вообще ослеп.

Ловушка оказалась сработана на совесть. Старик не поленился, скрупулезно отмеряя каждую крупицу чар, вливая их в свое творение. Спасти Йена могло лишь чудо.

«Так сколько же у меня шансов остаться в живых»? — мысленно спросил себя маг.

Нисколько, — тут же ответил дивный незнакомый голос, женский и глубокий, как вековечная ночь. Совсем не тот, что он слышал в Карпенском болоте. — В этой схватке ты потерпишь поражение. Но в обмен на преданность Я наделю тебя не только Силой, но и Знанием. Присягни Мне, склони голову и станешь сильнейшим мира сего! Разве не об этом ты грезишь?

«Кто ты»? — слова выговаривались легко и свободно, словно сами собой.

Зачем задавать вопрос, коли уже знаешь ответ, — в бесплотном голосе послышалась насмешка.

Да, верно, он уже понял, кому принадлежит этот голос.

«Зачем тебе помогать своему врагу? — Йену не удалось скрыть изумление. — Не верю, что просто так, чисто из доброты душевной. Прости, но это не логично, более того — абсурдно».