следующее утро обнаружили, что кто-то отрезал ему язык.

– Каким образом, если его заперли? – спросил алькальд.

– Это несложно, в двери камеры есть решетка, – ответил другой охранник. – Должно быть, Руиса подозвали и, когда он подошел достаточно близко, схватили и сделали свое дело. Откуда нам было знать? Раньше здесь ничего подобного не происходило.

– А теперь произошло! – крикнул Ремирес. – Пока вы ужинали яйцами с чорисо и упивались вином, кто-то отрезал этому бедолаге язык.

– Может, он и бедолага, но не безгрешный, – возразил первый охранник. – Спросите, какие части он любит отрезать кошкам, жеребятам и кроликам. Всем известно о его пристрастии к ножам.

– Тем больше оснований полагать, что не он отравил графа де Маэсту, – заявил один из представителей семейства Исунса.

– Пусть граф Вела изложит обвинение, – вмешался алькальд. – Он созвал суд, и ему полагается вынести приговор.

Я вспомнил, что еще не вернул себе графский титул. Подписание бумаг пришлось отложить, как и возвращение дома, наследства и других мирских благ, коими в настоящее время наслаждался мой дорогой брат Нагорно. Моя рана с каждым днем пахла хуже; волнения, связанные с этим судебным процессом, тоже давали о себе знать. Если так пойдет и дальше, возвращать титул уже не понадобится.

Собрав силы, я шагнул вперед, пытаясь скрыть дрожь в ногах. Приказал себе: «Не выказывай слабость».

Я по-прежнему не знал имени нападавшего либо того, кто ему заплатил, но не сомневался: этот человек сейчас внимательно за мной наблюдает. Нападение произошло ночью, после того как объявили комендантский час и заперли ворота, – значит, негодяи были из местных жителей.

– Я вызову свидетеля, который подтвердит, что пять ночей назад сын Руя купил три щепотки нарывника – подозрительно большое количество. Как подтвердит мой свидетель, одной щепотки хватает на два дня и две ночи, и все, кто пользуется такими порошками, делают это с осторожностью, так как чрезмерное употребление превращает их в яд и может привести к мучительной смерти. Однако в канун Дня святой Агаты, через две ночи после покупки, обвиняемый признался, что у него осталась только одна щепотка, хотя он ни с кем не делился. Если он использовал одну сам, у него все равно оставалось бы две. Поэтому я спрашиваю: где недостающие щепотки? Боюсь, они попали в желудок покойного графа де Маэсту. Вот доказательство отравления, – заявил я, демонстрируя почерневшую и покрытую волдырями шкурку кролика. О том, что этот способ мне открыл врач-еврей из Памплоны, я умолчал, дабы не давать своим противникам оружия. – Вообразите, дорогие соседи, что сделал порошок с внутренностями доброго графа, и представьте себе агонию его последних часов.

– Что скажет обвиняемый в свою защиту? – спросил алькальд.

Руис издал нечленораздельное мычание и замахал руками. Горожане восприняли это с неодобрением и стали его освистывать: не один год они выслушивали жалобы дочерей и боролись с набегами Руиса на свои фермы.

– Поскольку обвиняемый не способен себя защитить, возьмется ли кто-нибудь говорить за него?

– Давайте начистоту, – сказал Мендоса, выезжая вперед на лошади. – Почти все согласны с тем, что виновник – он. Я предлагаю взыскать с него штраф за убийство, а тюремный сбор отменить ввиду того, что с ним сделали в камере.

– И всё? – раздался взволнованный голос в рядах ремесленников. – Те, у кого есть деньги, могут убивать нас направо и налево? Сначала они лишили жизни нашего защитника, а теперь чуть не убили графа Велу…

Я попытался выйти вперед с намерением призвать к спокойствию, однако стоило сделать шаг, как дерево правосудия накренилось в мою сторону (или, по крайней мере, мне так показалось), и мир внезапно окутала тьма. Я рухнул на землю посреди площади.

* * *

Первое, что я увидел, придя в себя, была трехвершинная тока. Аликс де Сальседо сидела у постели, прижимая мне ко лбу холодный компресс.

– Что произошло?

– Рана у вас на спине вновь открылась во время суда. Вы потеряли много крови и поэтому упали в обморок. Вот, съешьте свиные почки. Бабушка Лусия говорит, что они восполняют кровь. Это она отправила меня присмотреть за вами.

Я слегка приподнялся, и Аликс передала мне нож, чтобы разрезать почки. От соуса пахло розмарином и красным вином. Покончив с трапезой, я подчистил миску хлебным мякишем, который протянула Аликс, и почувствовал прилив тепла и сил.

Аликс молча наблюдала за мной, поджав губы, и поглядывала в окно, как будто спешила уйти.

– Вы могли бы вызвать меня в качестве свидетеля, но предпочли этого не делать, – наконец сказала она.

– Обстановка слишком накалилась. Я не хотел подвергать вас риску.

– Я бы справилась. Вас чуть не убили… Впрочем, вы сильнее, чем я думала. Половина жителей Вильи-де-Сусо молилась за вашу душу, а другая половина держала пари, что еще один граф Вела умрет раньше срока.

– А вы?

По-прежнему избегая моего взгляда, Аликс беспокойно посмотрела на угли в камине.

– И то, и другое. А что до Руиса… Алькальд последовал вашему совету. Преступник будет казнен сегодня. Однако в Новой Виктории много недовольных. Вы правда считаете, что он заслуживает такой позорной смерти?

– Матурану так или иначе ждала виселица. Быстрая казнь станет поучительным примером для его сторонников.

– Сир…

– Просто Дьяго. На днях вы назвали меня Дьяго и видели в чем мать родила. Оставим формальности.

– Хорошо, Дьяго. Руиса не повесят. Его приговорили к казни в бочке. Вы сами рекомендовали ее в письме, со словами, что это самое подходящее наказание. И алькальд вас послушал.

– В каком письме, Аликс?

– Совет получил письмо, подписанное графом доном Велой. По крайней мере, так говорят.

Я едва не сказал, что не писал такого письма, но прикусил язык.

– Наказание уже приведено в исполнение?

– Те, кто хотел присутствовать, давно направились к реке.

– А вы? Не захотели?

– Дело в другом… Я просто подумала, что город полупустой, ворота открыты, а вы такой слабый и… – Она вытащила кинжал из складок платья.

– Вы остались, чтобы меня защитить… Я думал, вас отправила бабушка Лусия?

– Она и послала меня – откормить вас пирогами и сочнями. Но я не рассказала ей о вашем недавнем обмороке. Не хотела ее тревожить.

Я покачал головой.

– Она уже наверняка слышала об этом от сотни людей. – С трудом встал с кровати. – С вашей помощью или без, я намерен присутствовать на казни.

– Вы уверены?

Я слабо кивнул.

– Дело ваше, а с меня хватит жестокостей, – пробормотала Аликс. – Надеюсь, вы хорошо будете спать ночью.

С этими словами она исчезла за дверью, словно убегала от самого дьявола в моем лице. Ей было не по себе, и