Я делаю паузу, и мое сердце падает в желудок, когда я нахожу сообщение от моего мужа.

Железный Человек: Дыши. Ты играешь на виолончели с пяти лет. С твоим почти двадцатилетним опытом ты должна покорить инструмент, а не наоборот.

Ава: Кто-нибудь, держите меня. Могущественный мистер Кинг сейчас говорит слова поддержки?

Железный Человек: Я говорю факты. И я единственный, кто может держать тебя. Никто другой не предложит тебе эту услугу.

Ава: Ты ужасен.

Железный Человек: Ты уже говорила мне это. Возвращаясь к теме, представь, что никого нет. Только ты и твоя виолончель.

Ава: Я попробую.

Железный Человек: Покажи им, на что ты способна, миссис Кинг.

Ава: *GIF с изображением трех мужчин, отдающих честь, когда они тонут в лодке*

Я кладу телефон на тумбочку и ухожу с улыбкой на лице. По какой-то причине узлы постепенно ослабевают, и, хотя и не исчезают, я могу нормально дышать.

К счастью, это не соревнование и не сольный концерт. Резко вдохнув, я иду к подиуму, украшенному белыми и красными розами, и подхожу к белому кожаному креслу, на котором лежит моя виолончель.

Суета присутствующих не утихает. Они не умолкают, потому что я — главная достопримечательность и возможное посмешище этого вечера. Все снуют между высокими столами, потягивают напитки и болтают.

И все же от количества присутствующих меня охватывает нервозность.

Я все равно кланяюсь и улыбаюсь Ари и Сэм, которые стоят у одного из передних столиков. Сестра показывает два больших пальца вверх, а Сэм улыбается мне, и я понимаю, что это стоило ей усилий, потому что она выглядит так же жутко, как серийный убийца.

Каждый глоток становится исключительно сухим, когда я опускаюсь в кресло и берусь за гриф виолончели липкими пальцами. Я внимательно настраиваю колки, хотя делала это уже тысячу раз.

Рука застывает, и я приостанавливаюсь, прекрасно понимая, что если начну играть, то порву струну. Потребность убежать бьется под кожей, как одноглазое чудовище.

Может, мне стоит избавить себя от повторного унижения…

Я поднимаю голову, чтобы осмотреть толпу, и замираю, крепче обнимая виолончель, когда вижу двух мужчин, стоящих рядом с Сэм и Ари. Лео и, как ни странно, Илай.

Он выглядит солидно в своем черном костюме, с закрепленными манжетами и таким нечитаемым красивым лицом, которое должны изучать неврологи и художники.

Несмотря на его обычное безразличное выражение, его присутствие вызывает у меня чувство глубокого облегчения.

Он поднимает в мою сторону бокал с шампанским, и я натянуто улыбаюсь. Не потому, что не хочу, а потому, что мои мышцы не очень-то и способны это сделать.

Я закрываю глаза на короткую секунду и глубоко дышу, а когда открываю их, то беру первую энергичную ноту Сонаты Кодая для виолончели соло. Я могла бы выбрать что-то более современное, не требующее особого внимания к технике, но я была классическим виолончельным наркоманом практически всю свою жизнь.

Если я не брошу вызов себе, то кто?

Я сосредотачиваюсь на дыхании, пока страсть аллегро заполняет пространство. Вторая нота следует за ней. Потом третья…

Вскоре я позволяю виолончели играть самой, и меланхоличная музыка распространяется по мне, как целебный бальзам.

На мгновение весь шум и люди исчезают. Остаются только я и моя виолончель. Как это было всегда, всю мою жизнь.

Но посреди черной тьмы стоит безумная загадка — высокий, неподвижный, пугающий мужчина с ледяными серыми глазами.

И почему-то его присутствие вызывает во мне холодок страха.

Я не играю ни для кого из этих людей, судей или критиков.

Впервые я играю для себя.

Однако я хочу, чтобы он увидел меня в самом ярком свете. Я хочу, чтобы он посмотрел и пожалел обо всем, что сделал со мной.

Я хочу, чтобы он понял, что потерял меня. И хотя у него аллергия на чувства, я надеюсь, что его это немного заденет.

Или много.

Или достаточно, чтобы я смогла зашить свои зараженные раны.

Я с трепетом вдыхаю последнюю ноту первой и единственной части сонаты, которую играю сегодня вечером.

Разрозненные аплодисменты заполняют зал, а затем превращаются во все более громкий шум. Я медленно открываю глаза: люди аплодируют и кричат «Браво», во главе с Ари.

Только теперь с ней нет Илая.

Мой внутренний монолог, который я вела несколько секунд назад, падает на пол, когда на меня обрушивается более сильная эмоция. Отторжение.

Я встаю на нетвердые ноги и несколько раз кланяюсь, в основном чтобы скрыть дрожание губ.

Когда я выпрямляюсь, чтобы уйти со сцены, мой каблук замирает на полу, а губы разъезжаются.

Илай идет ко мне, неся массивный букет красиво уложенных розовых цветов.

Я дважды моргаю, пытаясь вернуться к реальности, но все, что я вижу, — это как мой муж преодолевает расстояние своими длинными ногами, а затем предлагает мне цветы.

— Ты хорошо справилась, — его прохладный, грубый голос звучит в воздухе, как колыбельная.

— Кто ты и что ты сделал с моим жестоким, бесчувственным мужем?

Его губы трогает легкая улыбка.

— Наслаждайся этой версией, пока можешь.

— То есть до того, как в чат войдет твой злой близнец?

— Что-то вроде того, — он кладет цветы мне в руки, и я остро ощущаю вспышки фотокамер. — Я никогда не сомневался в тебе.

— Значит, хоть кто-то из нас, — я чувствую, как мои щеки становятся на тон розовее, чем цветы, несмотря на все мои попытки остаться незамеченной. — Я готова пойти домой, поесть супа, а потом заставить Сэм пустить кровь из ушей, болтая без умолку.

— Ерунда. Мы должны отпраздновать.

Мои губы раскрываются второй раз за минуту, прежде чем я прихожу в себя.

— Я не выигрывала никаких соревнований. Это не повод для празднования.

— Ты впервые после долгого времени чувствуешь себя комфортно с виолончелью, и я считаю, что это достаточная причина.

— Ари присоединится к нам?

— Нет. Она уже едет в дом твоих родителей, пока мы разговариваем.

Конечно, Лео пытается оттащить слегка взбешенную Ари, которая продолжает болтать без умолку.

Без шуток. Мы с сестрой можем болтать целыми ночами. Ни у одной из нас нет физической возможности закончить разговор и просто заткнуться.

Я улыбаюсь.

— Почти уверена, что она засоряет чопорные уши Лео ругательствами, которые он не в состоянии вынести.

— Хендерсону не помешало бы поучиться жизни в реальном мире, — он кладет руку мне на спину и ведет меня вниз по лестнице, его прикосновение посылает ударную волну через мою одежду и нагревает мою кожу. — Увидимся у машины через пятнадцать минут?

Я поглаживаю один из цветов,