христианские общины не только невозбранно существовали по всему миру, но крепли и усиливались, особенно в больших городах, и в частности — в столице империи, Риме.

Как некогда, в начале своей истории, христианство укрывалось под покровом разрешенного законом иудейства, так во втором веке оно могло невозбранно существовать, принимая формы разрешенного типа обществ, так называемых погребальных коллегий, collegia funeraticia. Общий закон, изданный при Адриане, разрешал низшему классу населения империи, tenuiores, составлять общества, имевшие целью обеспечить его членам место погребения.[334] Общественных кладбищ Рим не знал, упокоение усопшего на собственной или частной земле было заботой его родичей, а для рабов и людей бездомных были ямы, puticuli, куда сбрасывали трупы, как и всякую падаль. Отсутствие организованных общих кладбищ повело к тому, что в среде городского населения стали возникать общества, имевшие целью сооружение на общий счет здания, в котором каждый пайщик получал определенное число мест для постановки урн с прахом, по расчету количества взноса на общее сооружение. Такие здания назывались колумбариями от сходства с голубятнями.

Члены общества облагали себя ежемесячным взносом, stips menstrua, и собирались в известные дни на дружеские обеды. Общества избирали представителей из своей среды, могли иметь покровителя, patronus, из числа богатых сограждан города, получали от него денежные пособия, оказывали ему честь постановкой его статуи на публичном месте. Источником доходов для этих обществ было право принимать на себя охрану чужих гробниц и чествование памяти любого человека, который пожелал бы внести в кассу общества известную сумму денег, ежегодный доход с которой мог обеспечить расходы по ремонту памятника и его украшению в поминальные дни, а также и на дружеские собрания членов общества с целью поминок. Такими днями были праздники фиалок и роз, Violaria и Rosalia, и день рождения почившего. Чем больше было лиц, поручавших хранение своей памяти такому обществу, тем богаче оно было, тем чаще собирались его члены на дружеские обеды.[335]

Тертуллиан, писавший свою апологию в 197 году, подводит христианскую общину, как она существовала повсеместно в его время, под формы погребальных коллегий и устанавливает полную аналогию в деталях.[336] Усвоив эти формы для законного существования в среде языческого общества, христианская Церковь прибавила еще одну черту, которой не было в жизни погребальных обществ, а именно широкую благотворительность. В церкви больших городов стекались крупные капиталы и возникали благотворительные учреждения, заведование которыми лежало на членах клира. Особенно богата была Римская церковь, которая простирала свое благотворение не только на своих непосредственных членов, но и на другие христианские общины.

Еще со времен апостолов началось общение христианских церквей, которое получило с течением времени определенные формы собраний представителей отдельных церквей для обсуждения дел, требовавших общего согласия. Схему для более широкой объединенной церковной организации давало существовавшее в империи деление на провинции, которые имели административные центры в определенных городах. Вместе с ростом церковного имущества росло и значение верховного представителя общины, епископа, который через своих диаконов ведал всякого рода благотворительными учреждениями церкви. Епископ главного города получил первенствующее значение для всех других епископов данной области, которые видели в нем своего представителя. Так вырастала церковная иерархия, получившая уже вполне выработавшиеся формы ко времени гонений на христианскую Церковь от имени римского государства в III веке. Авторитет епископа Рима вырос высоко уже во втором веке и оперся на предание об основании этой Церкви первоапостолом Петром, пострадавшим в Риме за Христа.

В III веке язычество оживилось как религия. Новый дух пробудился в нем под воздействием религий Востока. Особенно широкое распространение получил культ бога Митры, Непобедимого Солнца, как называли его римляне. Наибольший отклик нашла эта религия в армии, и во всех пределах военных стоянок от Евфрата до Рейна встречаются священные пещеры этого культа. Элагабал в начале III века сделал попытку дать религиозный центр язычеству в том восточном боге, наследственным жрецом которого он был на своей родине. Этот бог был водворен в Риме в великолепном храме, и сам император в иератических одеждах совершал ему священнодействие. Но эта попытка не удалась, и при преемнике Элагабала, Александре Севере, возобладал самый широкий синкретизм. Император имел сведения о разных религиях своей империи и собрал в своем ларарии (божнице) статуи разных богов и религиозных реформаторов, в их числе Моисея и Христа. Оживление язычества как религии сказалось в ожесточении вражды к христианству. Постигавшие империю бедствия толковались язычниками как наказание за непочитание богов христианами. В том же роде, только в обратную сторону, толковали эти события христиане. Внутри городских общин, пользовавшихся широким самоуправлением, обострялось взаимное раздражение приверженцев религий, исключавших друг друга. Выработавшаяся в недрах Церкви организация превратила ее в государство в государстве, и многие ревнители старины видели политическую опасность в том положении, какое заняли исповедующие не признанную государственной властью религию.

Начались гонения на христианство, имевшие целью не покарать отдельных членов общины за измену отечественной религии, а искоренить самую Церковную организацию. Эру таких преследований начал Максимин. Но его правление было непродолжительно, и власть его не распространилась на всю империю. В половине III века Деций и после него Валериан открыли систематическую борьбу против христианства по всей империи. Преследование было направлено на иерархию и вождей церковных. В письмах еп. Киприана сохранилось изложение эдикта Валериана. Кара за христианство постигала прежде всего епископов и членов клира. Они подлежали смертной казни. Далее следовала градация: знатные люди, сенаторы и всадники подвергались конфискации имущества как мере предварительного воздействия; если же отречения не следовало и за конфискацией, то упорствующим полагалась смертная казнь. Простые люди (christiani) подвергались конфискации и обращались в колонов императорских домен.[337] Это жестоко гонение, во время которого погиб св. Киприан и римский диакон Лаврентий, было непродолжительно, и Галлиен, после пленения своего отца, прекратил его и возвратил Церкви ее имущества. Преследования за веру повышал уровень христианской нравственности, отметали слабых, выдвигали живые идеалы, поднимали настроение, скрепляли солидарность отдельных общин, давали сознание единства Церкви. Так из гонений Церковь выходила более сильной, очищаясь в горниле испытаний, крепла церковная организация, возрастало значение епископата.

Римский папа все более и более получал значение центра христианского мира, и римское правительство само признало его авторитет в церковных делах. Когда во второй половине III века произвел большой соблазн на Востоке епископ Антиохийский, Павел Самосатский, как своим толкованием христианских догматов, так и самой жизнью, епископы этой области тщетно пытались в своих соборных постановлениях низложить и устранить этого ересиарха. Пользуясь своею властью и снискав личное расположение Зенобии, тогдашней владычицы Востока, отделившегося от римского