Значение цирка в жизни Рима выразилось в своеобразном учреждении, а именно делении населения на партии. Момент состязания и торжество победы как неотделимый элемент всякого спорта делил зрителей на партии. О театральных партиях в Риме, их соперничестве и возникавших отсюда столкновениях, нередко кровавых, сохранил живые свидетельства от первого века Тацит.[320] Увеличение числа дней игр, начиная с Августа, и их всенародный характер содействовали развитию и упрочению этого течения в общественной жизни, и партии сложились в целые учреждения, признанные государственной властью. В конских ристаниях возницы одевались в разные цвета, и по ним зрители разделялись на партии. Первое по времени известие о существовании партий цирка в Риме сохранилось у Плиния Старшего и относится ко времени за 70 лет до P. X.[321] Первоначально партий было две: белая, albata, и красная, russata. От времени императора Гая (Калигулы) есть упоминание о партии зеленых, prasini, а имп. Вителлия — голубых, veneti.[322] Сами цвета изъяснялись позднее символически. По одной теории, они были приведены в связь с временами года: прасины — весна, венеты — зима, красные — знойная пора года, белые — время снега; по другой — со стихиями: земля, вода, огонь и воздух.[323] Хотя партий было четыре, но соперничество требует наличности двух противников, и партии объединились по две в одну, белые примыкали к зеленым, красные — к синим. Каждая партия имела свои конюшни, свое снаряжение для постановки игр, своих возниц, своих мимов и огромный штат обслуживавших это сложное дело специальных мастеров и прислуги. Как все общества, возникавшие в свободной жизни городских обществ, партии имели своих патронов, которых они избирал из числа знатных и богатых людей, и разрешение принять это звание предоставлялось верховной властью.[324] Латинское слово partes перешло в новую столицу в переводной форме μέρος, часть, но его пересилило другое, распространенное на востоке, δᾓμος, народ. Так как зрелища имели всенародны характер, то все классы населения распределялись по партиям, димам, как говорили в Константинополе, и сам император не мог оставаться вне этого деления. Он становился и сам членом одной из партий и оказывал ей особое внимание. В этой своеобразной форме деления на партии, связанные с ипподромом и театрами, шла жизнь столичного населения. Император присутствовал на играх во всем великолепии своего облачения, восседая на троне в царской ложе, κάθιζμα, высоко поднятой над ареной. Его окружал весь его двор в парадных одеждах по сану и рангу, а перед ложей располагалась на ступенях его личная охрана, экскувиты. Димоты, распределившись по своим цветам на скамьях амфитеатра, принимали самое страстное участие в борьбе за победу своего цвета. Всех охватывало дикое возбуждение, и победа сопровождалась кликами победы и радости одних, воплями и проклятиями других. Всеобщее возбуждение нередко разрешалось кровавыми свалками соперничавших партий, и эти столкновения не ограничивались ипподромом, а переходили на улицу, кончались кровавыми битвами и пожарами.

В этой своеобразной организации деления на партии жило население столицы и больших городов империи. Возникавшие из соперничества партий кровавые столкновения считались неизбежным злом. Резкие нарушения порядка карались административными взысканиями, подчас жестокими военными экзекуциями и казнями главных виновников беспорядка. Но не было более тяжкого наказания, чем временная приостановка ристаний и полное бездействие ипподрома, которое могло само явиться причиной ожесточенного бунта, как случалось в Александрии.

Жизнь димов не исчерпывалась в V и VI веках страстным отношением и состязаниям цветов в ипподроме: димы являлись народным представительством и принимали деятельное участие в таких важных актах жизни государства, как избрание на царство нового государя, о чем свидетельствуют современные описания церемоний венчания на царство.[325]

* * *

Представленный в предшествующем общий очерк учреждений империи нуждается для полноты представления об условиях, в которых начала свою историю Византия, в указании на те элементы, которые вошли в жизнь государства в течение IV века. Разумеем христианство в значении государственной религии и водворение готов в пределах империи. Слияние государства и Церкви в одно живое целое получило свое осуществление в истории Византии и отразилось самым могущественным образом на ходе внутренней жизни и внешних судьбах государства. Готы, водворившиеся в империи в конце IV века, оказали непосредственное воздействие на общественные отношения и вызвали коренные изменения в организации военных сил империи.

ХРИСТИАНСТВО

В древнем мире понятие религии было нераздельно связано с идеей государства. Всякий политический союз имел своих богов, которые оберегали его существование и пользовались поклонением его членов. Нерасторжимый союз общины с богами-покровителями, religio, как называли его римляне, от глагола ligare — вязать, выражался и исчерпывался точным и своевременным выполнением разных культов, сопровождавшихся принесением жертв и исполнением других религиозных обрядов. Наряду с древними и исконными культами, например Арвальских братьев, Луперков, Салиев, очистительных обрядов разного рода, с течением времени постепенно входили в религиозный календарь римской общины новые культы, заимствованные преимущественно от греков. Антропоморфизм не был в Риме общей и исключительной формой представления о богах, и наряду с Юпитером, Минервой, Юноной, которые получали совместное поклонение в главном храме Рима на Капитолии, были боги с характером отвлеченных идей и представлений, каковы: Верность, Fides, Целомудрие, Pudicitia, был даже и такой бог, как Aius Locutius. Имя этого бога было составлено из двух глаголов aio и loquor, что значит «говорить»; ему был воздвигнут жертвенник после галльской катастрофы 390 г. до P. X. за вещий голос, который, однако, остался непонятым в свое время и не предупредил постигшего Рим несчастия. В числе разных способов отношения к богам был у римлян и такой, который давал возможность переманивать богов в Рим с чужой земли; к нему прибег с Успехом Камилл, покоритель этрусского города Вей. Римские боги мирно уживались со всеми чужими богами, они терпели богов покоренных народов, и притом не только таких, которые допускали отожествление с собой богов римских и греческих, но даже и столь ярко национальных, каковы были боги Египта и сам единый Иегова иудеев. Так, Рим в своей многовековой истории не знал преследований за веру.

В начале империи, под воздействием религиозных идей, широко распространенных тогда на эллинизованном Востоке, возник культ императора. Хотя римскому религиозному сознанию была чужда идея обожествления человека, но Август нашел выход в том, что прибавил к своей особе отвлеченную богиню Dea Roma. По всему римскому миру стали воздвигаться храмы в честь Августа и обожествленного города Рима. Причисление Августа по его смерти к сонму богов