обернувшись к гостье. И столько силы было в его словах, что Наде оставалось только недоуменно пожать плечами и подчиниться.

   Весь день она провела в одиночестве, мучаясь от неизвестности, и ночь не принесла долгожданного покоя. А ранним утром пришла гроза, и вместе с ней пришел он. Магнус Доу.

   Замер на пороге грота, поводя глазами по сторонам, и глядя при этом так зло и оценивающе, будто снимал мерку для гроба закадычному врагу, а после довольно ухмыльнулся, цыкнул на подскочившего Серпа, тряхнул мокрой черной гривой, и, скинув куртку, скользнул к привставшей на ложе жене.

   - Зачем ты здесь? - хотела спросить она, но не успела. Потому что Магнус ее поцеловал…

   Глубоко. Жадно. Требовательно. Так словно не ласкал, а наказывал беглую жену за долгие дни и ночи, прошедшие без нее. Его губы были горячими. И сам он был горячим словно пламя ада, и таким же безжалостным. И все же испепеляя, Магнус возрождал.

   И как всякое рождение оно было истинной мукой. По крайней мере сначала, когда испуганная мужским напором Надюшка вздумала сопротивляться. Она кусалась, царапалась, старалась вырваться, оттолкнуть, хотела даже позвать на помощь, но не смогла вымолвить и слова. Не хватило воздуха, выпитого страстными прикосновениями… А Магнус… Он просто не заметил этих жалких попыток.

   Навалился сверху, распластав Надюшку по постели, разорвал драгоценный шелк ее ночных одежд… И целовал, целовал… Словно печати ставил. Сначала только в губы, потом шею, а после проложил клеймящую дорожку вниз до ключицы.

   Прервавшись на секунду, Доу зажал в одной ручище обе женские ладошки и рыкнул нечто недовольное, склонившись к ее груди.

   - Ах ты гад! - сразу же поняла его Надя и от возмущения даже сопротивляться перестала. - Сиськи мои тебя не устраивают? Маленькие? И стали еще меньше, после того как я похудела? Не соответствую местным стандартам красоты? Вот и замечательно! Вали к своей восьмипудовой Одетте. У нее вымя как у коровы! Козел! Предатель! Иуда алеенский!

   - Дура, - хрипло засмеялся на это Магнус и припал к нежному розовому соску, венчающему и правда небольшую зато крепкую великолепной формы грудь.

   - Пусти, кому говорю! - повторила Надюшка уже не так уверенно, не зная чего ей больше хочется: пнуть побольнее наглого Доу или прижаться к нему покрепче. А он более не отвлекался на всякие глупости вроде разговоров, напоминая дорвавшегося до воды путника, который едва не умер от жажды. Видно не забыл гад, реакцию жены на подобные ласки.

   Но этого ему оказалось мало, а потому, покрепче прижав к себе всхлипывающую и постанывающую Надю, Магнус легко коснулся ее плеч, погладил яркие отметины на ключицах, чуть задержал руку на талии и, наконец, скользнул тяжелой горячей ладонью по животу, спускаясь к разгоряченному лону, покружил там, а после проник внутрь двумя пальцами.

   Замер, наслаждаясь влажной шелковой теснотой, а после, безошибочно найдя то самое чувствительное место, прикосновение к которому приносит яркое словно вспышка на Солнце удовольствие, стал двигаться, имитируя вечные как мир движения. И не успокоился, пока на Надюшку не обрушился оргазм, не уступающий летнему урагану в своей силе и ярости.

   Надя чувствовала себя умершей и заново рожденной. В момент наивысшего наслаждения ее старый мир разлетелся на миллион осколков и теперь медленно складывался в правильном порядке. Этот процесс требовал времени и спокойствия. Но такой возможности Доу ей не предоставил. Какое там, он даже отдышаться ей не дал, заменяя пальцы своей эрекцией.

   Мощно и неотвратимо входил он в нее раз за разом, хрипло порыкивая с каждым толчком. И новый оргазм не заставил себя долго ждать. Надюшка, протяжно застонала, забилась, вся сжалась изнутри, обхватывая его естество, обнимая лоном. И чертов Доу в несколько резких толчков догнал ее, и излился, заполняя горячим семенем.

   - Слезь с меня, раздавишь, предатель, - обнимая за шею своего личного Доу, счастливо улыбнулась Надюшка пару минут спустя.

   - Ты рада видеть меня, Надин, - ответно улыбнулся муж и, не разжимая рук, перевернулся на спину. - Признайся.

   - Удивительно, правда? - зевнула она и прикрыла глаза.

   - А знаешь почему это случилось? - поинтересовался Магнус, и голос его, только что бывший теплым, похолодел. - Почему пропали твои обиды? Куда подевались законные и надуманные претензии? Догадываешься?

   - Неа, - на все чохом ответила Надюшка, чмокнула Доу в подбородок и собралась немножко поспать.

   - Да потому что ты чуть не расчеловечилась в этом зачарованном лесу, дура! - гаркнул любящий супруг.

   - Сам дурак! - сразу же проснулась Надежда. - Предатель, дурак и козел! И не ори на меня, я не глухая! - она задергалась, пытаясь освободиться.

   - Сейчас ты успокоишься, - крутанувшись так чтобы снова придавить телом бунтующую супругу, мягко сказал он, - оденешься, и мы поедем домой. А уж там я отучу тебя грубить.

   - Побьешь? - укусив Доу за плечо, зло сверкнула глазами Надюшка.

   - Не угадала, - даже не поморщился он. - Просто запру тебя в спальне и буду брать до тех пор, пока не станешь шелковой.

   - Не обнадеживай, - засмеялась Надя, провокационно прижимаясь к мужскому паху. Ее такие перспективы не пугали. Наоборот, манили. Особенно сейчас, когда в жилах бурлила кровь, наполняя каждую клеточку радостью и страстью. - Небось отправишь меня на кухню или на огород, а сам к корове Одетте на вечернюю дойку побежишь.

   - Вот ты как заговорила, значит? - удивился Доу, дублируя движение жены и демонстрируя при этом убедительную твердость намерений и весомость аргументов. - А не боишься?

   - Чего? - приглашающе развела колени она.

   - Не провоцируй меня, цветочек, - охрип Магнус.

   - А то что? - ее сегодня несло.

   - Вот