Шрифт:
Закладка:
Зато дочь Блеза - белая дама Аполлин была совсем другой. Начать с того, что она вправду оказалась красавицей, и тут Онуфрий Ильич тоже не покривил душой. Ориентируясь на название, Надя ожидала увидеть бесплотную похожую на призрак деву, а не пышущую здоровьем и жизнью нимфу - белокурую зеленоглазую чаровницу, искренне влюбленную в своего супруга. Аполлин или просто Полюшка, как называл ее домовой, возвышалась над мужем на целую голову и при этом умудрялась смотреть на него снизу вверх, причем с перманентным восхищением.
А уж как расцветал при этом молодожен, с какой гордостью, нежностью и заботой глядел он в ответ. Сплошная милота, короче.
Поселили Надю в оказавшимся на диво уютным гроте. Волей лесного хозяина, а может магией этого места в нем было очень тепло. Настолько, что Надюшка повадилась ходить босиком по густому цветущему мху, заменившему собой ковер. Лежанка, стол и сиденья вырастали из него словно грибы боровики по осени. И были они из того самого редкостного горячего камня, которым выкладывали пол самые обеспеченные жители Алеены. Подушки и одеяла оказались пуховыми, а постель шелковой. Шелка и обычного и паучьего у хозяина леса имелось в изобилии. Да и вообще всего у него было вдоволь, кроме хлеба, пожалуй. Правда поначалу Надюшка не обратила на это внимания, а уж потом стало не до того.
***
Сперва она хотела задержаться в гостях от силы на пару дней, чтобы только переждать возможную погоню, а потом двинуться в Гранию, но Апполин, Онуфрий Ильич и даже башахаун убедили ее погостить подольше.
- И правда, - смущенно согласилась девушка, - некуда мне торопиться. Не сбежит Грания, да и не ждет меня там никто.
- Конечно не сбежит, - щебетала Полюшка, подливая подружке душистого медового нектара. - А у нас со дня на день должны пролески расцвести.
И гостья конечно же признавала правоту нимфы. Нежные лесные анемоны с некоторых пор представлялись ей куда более важными чем далекое иномирное королевство, а их цветение становилось гораздо более значимым событием нежели побег от мужа. Да и сам муж, признаться, стал забываться, словно выцветая. Он почти не волновал Надю. И забота его, и защита казались черно-белым сновидением, подлое предательство уже не ранило сердца. Даже близость, вернее удовольствие от нее позабылось.
Ну было и было. Прошло. Сашка вон тоже был. И тоже забылся. И что удивительно тоже предал. А ведь так красиво ухаживал… Был щедрым и заботливым, звал замуж. Да что там звал - за уши тащил, не обращая внимания на попытки сопротивления. Сам! Сам познакомился с родителями, нашел общий язык с братьями, планировал свадьбу и… пропал.
Надюшка тогда места себе не находила, думала, что с любимым случилось страшное. Ясность в сложившуюся ситуацию внесла Катька. Пряча глаза, подруженька призналась, что Сашка, который приходился ей двоюродным братом, вернулся к первой жене.
- Наплюй на этого козла, - горячо убеждала подружку та.
- Ладно, - потерянно согласилась тогда Надя. - Я только не поняла, зачем он все это затевал? - она кивнула на свадебное платье. - Я же не хотела замуж. Совсем. Секса за глаза хватало.
- Урод потому что, - проявила женскую солидарность Катька. - Но вообще-то, мась, у него там сын… И кажется будет второй.
- Это меняет дело, - согласилась Надюшка, которую затошнило от нервов, слез и отвращения. Да так сильно, что она едва успела добежать до уборной.
- Ты что?.. - Катька естественно кинулась следом. - Ты тоже залетела?
- Нет, - отдышавшись, ответила Надя. - Просто мерзко так. Я с ним, а он…
- Козел и кобель, - истово закивала подруга. - Забей, мася. И это… прости меня что ли.
- Ты-то тут причем…- не поняла Надюшка. Она и Сашку понять не смогла. И простить тоже.
Зато из жизни вычеркнуть получилось. И Магнуса получится. Вон сердце уже не болит, аппетит прекрасный и крепкий здоровый сон.
В ее ночных видениях нет места любви, боли и обиде. В них только ликование природы, просыпающейся после долгой зимы, прилет птиц или первая весенняя гроза…
Хотя иногда, на рассвете Надюшке чудились голубые глаза, холодные словно стылое зимнее небо, да слышался смутно знакомый голос, который звал ее по имени. И тогда возвращалось томление, собираясь горячей тяжестью внизу живота, а на глаза набегали слезы.
***
Шли дни, они становились все длиннее и теплее, обещая дружную весну и жаркое лето. На это указывали все приметы из тех, что словно книгу читала Аполлин, не забывая обучать этаким премудростям и свою новую подругу. Башахаун перестал таиться и завел привычку подолгу сидеть рядом с гостьей, словно приучая ее к себе. В общем, все были счастливы и полны ожиданий. Не радовался только домовой. В отличии от жены и тестя он мрачнел день ото дня и все пытался поговорить с Надюшей наедине.
Но раз за разом Онуфрию что-то мешало, какая-нибудь досадная мелочь, отмахнуться от которой тем не менее не получалось. Но своих попыток домовой не оставлял, деля свое время почти что поровну между женой и Надюшкой. А потом он вдруг пропал.
- Вечером только был, - убивалась безутешная Поленька. - Легли вместе, любились, а наутро я в холодной постели проснулась. Пропал мой ненаглядный, ушел, не выдержал… - лила она горькие слезы. - А все ты! И ты! - тонкий пальчик попеременно указал на помрачневшего отца и ничего не понимающую подругу. - Из-за вас Онушенька меня бросил!
- Его искать надо, - рыпнулась было та, но Блез нахмурился и покачал головой, давая понять, что он против, Аполлин же будто вовсе не услышала подружку, продолжая безутешно всхлипывать.
- Поди к себе, - нарушил затянувшееся молчание башахаун,
