и человек с диким аппетитом, но я забочусь о других, когда те в этом нуждаются. Думаю, тебе нужна помощь, Эйб. И я буду рад помочь.

Парень издает низкий горловой звук, и на мгновение кажется, что он сейчас накричит. Но затем он закрывает глаза и прислоняется спиной к стене.

— Мне не нужна никакая помощь, — говорит он.

Мгновение я наблюдаю за тем, как он погружается в дымку, а затем возвращаюсь к своей трубке через комнату и сажусь на кровать. Курю еще немного и наблюдаю за ним.

В конце концов, решаю пойти домой. Покидаю кабак и выхожу в ночь. Октябрьский воздух спертый, и на улице очень холодно, несмотря на то, что несколько дней назад было жарко. Поднимаю воротник, защищаясь от холода, и иду, мечтая поскорее лечь спать.

Затем слышу позади себя спотыкающиеся шаги и тихий голос, зовущий:

— Икабод.

Мое сердце подпрыгивает в груди, и я оборачиваюсь, увидев, как Эйб направляется ко мне, натягивая пальто.

— Так, так, так, — говорю я. — Ты хочешь пойти со мной, или хочешь ударить меня по лицу?

Он свирепо смотрит на меня. В этом мужчине столько злости. Я бы с удовольствием выпорол из него всю дурь.

— Я хочу пойти с тобой, — говорит он хрипло, как будто ему ненавистна эта идея, и он пересиливает себя.

Я просто улыбаюсь и кладу руку ему на плечо.

— Хороший выбор, друг мой.

Мы идем в отель, не говоря друг другу ни слова. Это не первый раз, когда я веду мужчину в номер. Женщин всегда труднее убедить, особенно если живешь в отеле. С мужчинами намного проще. Тем, с кем я встречаюсь, плевать, куда мы идем, лишь бы потрахаться.

И все же, когда мы идем через отель к моему номеру, я испытываю приступ стыда из-за того, насколько это убогое и невзрачное место. Я продал дом в Сан-Франциско много лет назад, и сейчас этих денег почти не осталось. Что мне следовало сделать, так это попытаться выйти на рынок недвижимости здесь, в Нью-Йорке, но я был слишком напуган, чтобы пустить какие-либо корни, и мой образ жизни не позволял. Я, как правило, меняю отели каждые несколько месяцев, и их качество продолжает снижаться. По крайней мере, сейчас у меня есть деньги на номер с отдельным туалетом.

Но Эйб, кажется, не возражает. Конечно, он все еще под кайфом, что меня устраивает, потому что, когда мы идем в номер, я понимаю, что там бардак. Быстро суечусь, прибирая вещи, но Эйб уже наполняет ванну.

Я решаю оставить его наедине. У меня есть бутылка виски, но среди беспорядка я нахожу только чистую кружку и стакан, сажусь на краешек кровати и жду. И пью. И жду. Не слышу плеска воды, ничего. Просто тишина.

А если он утонул? Или нашел мою бритву и покончил с собой? Я не знаю этого человека и через что ему пришлось пройти.

Не могу избавиться от тревожных мыслей, поэтому зову:

— Эйб?

Ставлю напитки, встаю и открываю дверь в туалет.

Он в ванне, просто смотрит в стену. Его глаза такие темные на фоне белой плитки и полны напряжения, отчего у меня по спине пробегают мурашки. Как правило, это противоположность наркотической зависимости.

— Эйб? — спрашиваю снова. Начинаю сомневаться, что это его настоящее имя. — Ты в порядке?

Он ничего не говорит. Не двигается.

Я медленно подхожу к нему и присаживаюсь на бортик ванны. Не могу удержаться и смотрю на его тело. Везде накачанные мышцы. Я тоже сильный, но худощавый, но его тело плотное и подтянутое одновременно. И я представляю, как вдавливаю его тело в пол, трахая сзади, заставляя подчиняться каждой моей команде. Его член особенно великолепен, даже когда погружен в воду и наполовину тверд.

Наконец, он смотрит на меня, медленно поворачивая голову, и я пытаюсь показать, что наслаждаюсь видом. Рассматриваю его тело. Его член дергается под водой, становясь большим, твердым и великолепным.

— Я волновался, — говорю я, напряжение в ванной кажется невыносимым. Встречаюсь с ним взглядом и поражаюсь тому, что вижу. Каким предельно сосредоточенным и чувственным он выглядит. Исчезло угрюмое выражение лица, и страх, и туман от опиума.

— Ты слишком сильно волнуешься, — говорит Эйб.

Я тихонько смеюсь.

— Ты прав. Раньше я частно волновался. Приехал в Нью-Йорк, чтобы избежать этого.

«Думаю, ты первый человек, о котором я волнуюсь впервые за очень долгое время».

Он опускает руку в ванну и обхватывает кулаком основание своего члена.

— Как видишь, — говорит он хриплым голосом, неторопливо скользя рукой вверх и вниз по стояку. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Ухмылка появляется на моих губах.

— Это так мило с твоей стороны, — напеваю я. — Но, боюсь, у тебя сложилось неправильное впечатление. Я здесь, чтобы помочь. И если будешь хорошим мальчиком, я доведу тебя до оргазма.

Внимательно наблюдаю за ним. Я разборчив в своих желаниях и потребностях, и не многим мужчинам нравится быть покорными. Этот мужчина определенно не из тех, кто подчиняется. Он тоже доминант. Но я старше его, может быть, лет на десять. У меня есть опыт, и, несмотря на всю суровость в его глазах, на каменный член, у меня есть подозрение, что он делает это не часто. Под ним скрывается сильное чувство вины, чувство, что желать другого мужчину — неправильно.

— Ты волен уйти, если тебе не нравится, — говорю я, вставая. Наклоняюсь и потираю тыльной стороной ладони свой член, твердый и напрягающийся под брюками. — Я не обижусь. Рад, что ты, по крайней мере, принял ванну, передохнул от того, что преследует тебя. Или охотится за тобой.

Он тяжело сглатывает.

— А если и то, и другое? — его голос теперь перешел в шепот, тоска и страх вернулись.

Его слова пронзают меня острой потребностью. Не просто сексуальная потребность, которая пульсирует во всем моем теле, а потребность защитить. Спасти его. Исправить. Этого сломленного, преследуемого незнакомца в моей ванне.

Я осторожно расстегиваю ширинку брюк и вытаскиваю свой член, он горяч от