Варвара Константиновна взглянула на меня из-под приспущенных ресниц, но тут же кивнула, отпуская Солнцеву к слугам. А я просто поудобнее устроился в кресле и продолжил слушать рассказ главы рода.

— Геннадий ходил к вдове Колмогоровых, — озвучил он свою версию событий. — И они наверняка знали, с кем моя дочь проводит время по ночам.

Как у него все просто. И жену подкинули порченную, и дочку на алтарь кровавого культа подложили Колмогоровы. Но что-то мне с трудом верится, что это правда. Семейство министра финансов и такая борьба ради пусть и большого наследства Солнцевых, но уж не настолько, чтобы совершать столь радикальные поступки.

Говоря откровенно, обладая возможностями, которые есть у Колмогорова, обанкротить Венедикта Кирилловича и все его семейство было гораздо проще законными путями. На стороне министра финансов целый государственный аппарат, готовый разорвать любого ради прибытка в квартальном отчете. Так зачем им ждать годами, чтобы осуществить свой захват?

Алла Венедиктовна вернулась со служанкой. Девушка в униформе со знаком Солнцевых на груди поставила передо мной кофейник и посуду с приборами. Поклонившись, она тут же вышла, а вот родственница самолично налила мне в чашку и кофе, и молока, и даже сахар размешала.

Полагаю, для нее я теперь действительно из ненавистного Морова превратился в почти что племянника. Что неудивительно, учитывая, что я спас ее родного сына.

— Ваша версия будет проверена, не сомневайтесь, Венедикт Кириллович, — кивнула меж тем Варвара Константиновна. — Кто из вашей охраны знал о наличии слепого пятна и имел доступ к расписанию вашей дочери? Анастасия Венедиктовна возвращалась без охраны, как это произошло?

— Это был мой личный приказ, — ответил глава рода. — Ни к чему слугам видеть и знать такие подробности о моей дочери. Если бы новость о ее любовнике всплыла, сами понимаете, какой позор бы лег на Анастасию.

— А что любовник сказал? — уточнил я, сделав несколько глотков кофе и уже значительно лучше себя чувствуя. — Его имя ведь вам известно?

Венедикт Кириллович кивнул, прежде чем ответить.

— Разумеется, известно, Иван Владимирович, — сказал старик. — Я бы не одобрил связи своей дочери с посторонним человеком. Подходящий мужчина был выбран мной, проверен тщательнейшим образом. С ним говорили на тему молчания и были очень убедительны.

Я перевел взгляд на некромантку. Она лишь пожала плечами в ответ.

Сложно как все, даже любовников Венедикт дочерям выбирал самостоятельно. И вот это семейство всерьез опасалось, что я пожелаю предъявить свои права на фамилию Солнцевых? Какой-то рассадник мерзости, а не дворянский род.

— Полагаю, в таком случае вам не составит труда сказать мне, где же искать этого замечательного человека? — спросила Легостаева.

В этот момент мой телефон завибрировал в кармане, уведомляя о входящем сообщении. Коротко извинившись, я вытащил аппарат и спокойно посмотрел на поступившие средства.

Интересно, а брат некромантки вообще в курсе, что человек, на которого он с таким презрением смотрел на приеме Завьяловых, сегодня получил уже триста тысяч рублей из кармана Легостаевых? Было бы забавно увидеть его лицо в момент, когда он об этом узнал.

— Это Василий Егорович Загорский, — озвучил Венедикт Кириллович, отвечая на вопрос Варвары Константиновны. — Двоюродный племянник моего начальника охраны.

Бардак.

Глава 17

— Не думаю, что мои услуги на сегодня вам понадобятся, — произнес я, когда мы вышли из особняка Солнцевых.

Варвара Константиновна посмотрела на меня с сомнением, после чего кивнула.

— Да, согласна, — произнесла она. — Я благодарна вам, Иван Владимирович, что вы пришли мне на помощь. Хотя я и не думала, что вы окажетесь настолько полезным. Думала, это мне придется вас учить…

Я улыбнулся, глядя ей в глаза за стеклами очков. Было заметно, что признание далось ей непросто. Не производила Варвара Константиновна впечатления человека, который легко смиряется со своими промахами.

— Главное, что мы все выяснили касательно друг друга, — ответил я, чуть наклонив голову. — А сейчас вынужден откланяться. Раз дальше вы будете заниматься своей работой, и я вам не нужен. Буду ждать звонка, когда Легостаевы захотят пообщаться со мной вновь.

— До свидания, Иван Владимирович, — уважительно склонив голову, произнесла некромантка.

Я дошел до мотоцикла и, надев на голову шлем, выехал с территории особняка Солнцевых. Чувство омерзения, появившееся после близкого знакомства с этим семейством, требовало принять душ и как следует вымыться.

Да, я знал, что и в Империи людей не все так гладко, возвышенно и чинно, как кажется со стороны обывателя. Чем больше власти, тем чернее ее окружение. Но это не значило, что мне это нравится. В своем прошлом мире я сознательно отстранился от грязи, которая образовалась во дворце моего друга. Но мне все равно приходилось работать то пугалом Империи, то советником по магическим вопросам.

Можно было бы притвориться, что сил никаких у меня нет и знаниями я не располагаю. Но жить, скрываясь, попросту недостойно для того, кто привык к своему всемогуществу. Черт возьми, я создал ритуал, который позволил мне перейти в другой мир!.. Да если бы я был трусом, я бы никогда не стал Верховным магом. И как после такой жизни я мог бы скрываться?

Дорога до дома не заняла много времени. Все же возможность лавировать в плотном потоке серьезно сокращает путешествие по столице. Так что заезжал я в ворота своего особняка уже через сорок минут.

Поглощение огромного объема магии серьезно истощило мой организм, и теперь требовалось хорошо поесть, чтобы восстановить силы. Поэтому еще по дороге я оформил заказ из ресторана, и теперь оставалось только дождаться, когда его привезут.

А стоило курьеру доставить пакеты с едой, я добрался до кухни и отрешился от мира. Небольшой запас магии в резерве уже собрался, так что процесс циркуляции работал. А я тем временем поглощал струганные свиные уши в красном масле на закуску.

Освежающий лимонад из свежей дыни сглаживал остроту блюда и радовал своей сочностью и насыщенностью.

Телефон завибрировал, на экране появилась иконка письма. Развернув текст, я открыл сообщение.

Легостаева В. К.: Мы не обговорили ученичество.

Даже не думая, что ответить, я просто отодвинул аппарат на край стола, а к себе придвинул алюминиевую форму, в которой на подушке из брокколи лежала, сверкая хрустящей корочкой, тушеная свиная грудинка. Мясо таяло во рту, распадаясь на волокна, а тонкие слои сала скрашивали