Шрифт:
Закладка:
— Какая ещё финансовая санкция?!
Грация передала мне планшет с судебным заключением, а я чуть не взвыла от количества нулей. Нет, деньги у меня были, но всё-таки я откладывала на то, чтобы какое-то время спокойно посидеть в декрете… Кажется, к работе придётся возвращаться сразу после родов.
— И оплатить желательно в ближайшие дни, — сочувственно добавила Грация, — иначе пени капать будут.
— Ясно, переводи кредиты с основного счёта, — пробормотала я со вздохом. — И закажи, пожалуйста, мяса. Есть очень хочется.
— Стейк? Как обычно, средней прожарки?
— Давай с кровью, — неожиданно попросила.
— И журналисты из «Шедевров» просят фотоинтервью…
— Никаких фото. — Я замахала руками, поправляя шарфик на шее. На Юнисии я обходилась без него, а теперь вновь приучалась носить его всюду, благо на Эльтоне вновь холодало, и мой шарфик не смотрелся совсем уж вычурно.
Вселенная явно решила, что мне мало проблем, потому что на следующий же день у меня была запись к гинекологу.
— У вас мальчик, Бьянка.
— Что?
— Сожалею, но раньше этого не было видно, плод лежал неудобно. Сейчас очень хорошо видно, что малыш мужского пола, и судя по тому, как быстро он развивается, рискну предположить, что отец — ларк.
— Да, ларк, — подтвердила я онемевшими губами.
Мальчик. Ларк. Наверняка с глазами цвета осенних яблок и вертикальными зрачками, как у его отца. Будущая маленькая копия фантастического мужчины.
— Восемнадцатая неделя… Хм-м-м… — Гинеколог полистала блокнот. — Сложно будет сделать аборт, но док Белью, думаю, возьмётся. Я замолвлю словечко, что вам срочно.
Слова сухощавой эльтонийки в белом халате и очках заставили встрепенуться.
— Как аборт?! С малышом разве что-то не так?
— Нет, всё в порядке. Но это же мальчик! — Она посмотрела на меня как на умалишённую, а затем неожиданно смягчилась. — Бьянка, я понимаю, гормоны в крови бурлят, всё-таки беременность — это нелегко. Как говорится, даже самый сильный и выносливый мужчина до сих пор не смог родить ребёнка. — Она улыбнулась старой известной шутке о том, что на самом деле мужчины слабый пол. — Но подумайте хорошенько. Вы же чистокровная эльтонийка, никому ничем не обязаны. Сейчас сделаете аборт, немножко пролечитесь. Да, срок большой, но я вижу в карточке, у вас профессия ландшафтного дизайнера, то есть заработок наверняка достойный. Даже Миттарию посетить можете себе позволить, если вдруг случится осложнение, но главное — потом выносите красивую девочку. Зачем вам жизнь себе ломать, а? Родите мальчика — и это клеймо на всю жизнь. От вас клиенты разбегутся, зарплата станет меньше… Оно вам надо?
— Не надо, — машинально повторила, а потом до меня дошло, что мне предлагают. — То есть надо! Аборт делать не буду!
Женщина посмотрела с неприкрытым сочувствием.
— Я всё-таки вас на приём запишу, а вы подумайте хорошенько и приходите.
И я пришла.
Только не к Белью на чистку и не к текущему гинекологу, а к новому, совершенно флегматичному доку. Пожилой женщине было до астероида на меня и на то, кто у меня родится, даже если этот «кто-то» оказался бы фонарным столбом. Она смотрела исключительно на результаты анализов и бубнила под нос что-то вроде «плод слишком большой, вам не хватает белка, и я удваиваю порцию магния».
Сын даже на таком крошечном сроке пошёл в отца.
О том, как буду жить после рождения мальчика, я старалась не думать, просто откладывала деньги, сколько получалось. Было слишком тревожно представлять наше будущее.
Снова звонила мама. Поддавшись эмоциям, я рассказала ей всё. Вообще всё. К её чести, она не стала осуждать и настаивать на том, чтобы я избавилась от ребёнка, но то, что она разочарована, я поняла по случайно вырвавшемуся: «А я так хотела, чтобы у тебя была нормальная жизнь». Разумеется, она тут же спохватилась и принялась извиняться, даже предложила финансовую помощь, но я отказалась. По-своему она меня любила, но мы имели слишком разные взгляды на жизнь. Для неё все представители противоположенного пола всегда были чем-то средним между пустым местом и вынужденным злом. Она даже сортировала мужчин так: опасные, влиятельные, имеющие деньги и более-менее безобидные. Историю с командором она восприняла как «дочь сильно вляпалась, но повезло, что ноги унесла. Могло бы быть и хуже». Я же после разговора с матерью впервые чётко для себя поняла: я люблю Грегори Грешх-ана, но он об этом никогда не узнает. Несмотря на то что после него я чувствовала себя разбитой вазой, а сердце рвало на части, я всё ещё его любила, и ещё больше — нашего сына.
Неожиданное успокоение я нашла в шэйтарри. Нет, я его не пила, но по вечерам надевала рубашку Грегори, которую однажды забрала из Храма Фортуны, забиралась с ногами в глубокое кресло, наливала в бокал шэйтарри и нюхала, нюхала, нюхала… Этот напиток пах для меня совсем как командор Грешх-ан — эвкалиптом и древесной корой, — и этот запах меня убаюкивал, отгоняя тревожные мысли.
Когда через три недели Грация с извиняющимися интонациями в голосе показала крошечное полуподвальное помещение для нового офиса, я даже не повела бровью.
— Бьянка, я ничего не смогла найти лучше. — Девушка заломила руки. — Есть ещё в Эмпайр-Плазе подходящая площадь, но они требуют задаток втрое больше, чем мы платили в старом.
— Ничего страшного, мне подходит.
Глава 22. Фотоинтервью
Бьянка Ферреро
Живот уже был таким огромным, что я сама себе не верила, что нахожусь лишь на шестом месяце. Казалось, ещё немного — и пора рожать. Гинеколог сухо отметила, что дети от ларков часто рождаются раньше на месяц или даже два, так как развиваются очень быстро.
— Всё зависит от того, как много ларкской крови у вашего сына. Предполагаемую дату родов я назвать не могу. — Она развела руками. — Но, как правило, такие дети отличаются отменным здоровьем.
Я приняла этот факт как данность, а потому, когда Грация вновь напомнила о желании репортеров взять фото- и видеоинтервью, я неожиданно согласилась.
«А что я, собственно, теряю? Всё равно скоро все клиенты и поставщики узнают, что у меня родится
