Участники бала Англия и Россия в костюмах, представляющих Киев. 1850 г. Фото РГИА

Во второй половине 19 века балы и маскарады стали проводиться в помещениях клубов или театров. Особенно запомнился москвичам новогодний бал-маскарад 1851 года, который проводился в главном театре первопрестольной – Большом театре.

Пленники судьбы:

Однажды, в 1851 году, на новогоднем балу – маскараде, к двум писателям, графу А.К. Толстому и И.С. Тургеневу, подошла очаровательная дама в маске. Завязался невинный разговор, из которого стало понятно, что она открыто симпатизирует Тургеневу. Через несколько минут незнакомка исчезла, оставив писателей в замешательстве. Вскоре Тургенев встретился с таинственной дамой и был глубоко разочарован ее внешностью. Позже писатель написал: «Я увидел чухонского солдата в юбке…», а граф Толстой, напротив, влюбился в незнакомку окончательно.

Толстой А. К. в военной форме. 1855 год.

Ночью после первой случайной встречи, очарованный таинственной дамой, Алексей Константинович написал одно из своих самых проникновенных стихотворений, которое отныне будет вдохновлять композиторов и всех влюблённых.

Средь шумного бала, случайно

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты

Под маской скрывалась Софья Андреевна Миллер (ур. Бахметьева), о которой в свете ходили самые грязные слухи. Поговаривали, что она имела внебрачного ребенка от порочной связи, о том, что ее брат дрался из-за нее на дуэли и был убит. Дама была замужем, но имела свободный нрав. Открыто уезжала с балов с понравимся ей мужчиной, поскольку пренебрегала мнением общества. Это было неподобающее поведение для порядочной женщины и всячески осуждалось.

Почти все, что говорили о Софье, было правдой. Она действительно имела незаконнорожденную дочь, которую оформили как дочь погибшего из-за нее брата. Так новорожденная Сонечка стала племянницей своей матери. Чтобы прикрыть грех непутевой дочери родители срочно выдали ее замуж за офицера Льва Миллера, однако это не принесло счастья молодым. Супруги подолгу жили раздельно и вели разгульную жизнь.

Несмотря на испорченную репутацию, Софья Андреевна свела с ума влюбленного графа Толстого, который был готов бросить всю свою жизнь к ее ногам. На многочисленные предложения руки и сердца, ветреная кокетка отвечала уклончиво и продолжала крутить бурные романы. Про их отношения судачил весь свет, а мать писателя, со слезами умоляла прекратить связь с замужней «развратной и падшей женщиной». По мнению матери, ее единственный любимый сын – владелец богатых поместий, золотых приисков, друг наследника престола, был достоин лучшей партии. Но чем больше было сопротивление, тем больше разгоралась любовь графа. Однако только через 12 лет после знакомства, они смогли узаконить свои отношение.

После отставки А. К. Толстой создает поэму «Дон Жуан», роман «Князь Серебряный», работает над трилогией («Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович», «Царь Борис»), пишет стихи, а вот жена заскучала, стала раздражительной и нервной. Это очень огорчало графа, его начали одолевать болезни, мучили тяжелые головные боли. Во время очередного приступа, А. К. Толстой ввёл себе огромную дозу морфия, который он принимал по предписанию врача, что привело к его смерти. Возможно, он не рассчитал дозу, а возможно сделал это намеренно.

Кроме императорских, частных и публичных маскарадов в Москве были очень популярны «клубные балы-маскарады», например, маскарады Благородного и Купеческого собрания. Сохранились любопытные воспоминания известного бытописателя Москвы И.Т. Кокорева: «Купеческие дочки на бале и маскараде обыкновенно очень молчаливы; замужние – почти неприступны для разговора… Здесь вы увидите богатые наряды во всем блеске их безвкусия. Часто головки молоденьких купеческих дочек горят бриллиантами и привлекают лакомые взоры военных и статских женихов, нередко нарочно посещающих Купеческое собрание для того, чтоб высмотреть суженую. В купеческих семействах вы встретите очень миленькие лица, но не удивляйтесь, если иногда на приглашение танцевать вам ответят: „нет-с, не хочу, дайте простыть“.

Здесь, когда жарко, то прохлаждают себя не веером, а платочками; мужчины лишены шляп, военные даже оружия. Пожилые купчихи на бале добровольно лишают себя языка и движения, довольствуясь одним приятным наблюдением взорами за своими деточками, подбегающими к ним после каждой кадрили. Маменьки обыкновенно балуют их конфектами, привозимыми с собою в больших носовых платках».

Маскарады Немецкого клуба начинались сразу после дневного бала в Благородном собрании, и были так многолюдны, что на них съезжались до 9 000 человек. Вот, что пишет И. Т. Кокорев о маскарадах Немецкого клуба, которые посещали иностранцы:

«В этих маскарадах существует разгульная, непринужденная веселость; здесь на туалет нет большой взыскательности, и молоденькие немочки, а иногда и старушки преспокойно подрыгивают контрдансы в простых беленьких платьицах, часто без всяких украшений. <…˃

Немцы величайшим для себя оскорблением считают, когда русские шалуны, вмешавшись в их танцы, начинают делать разные фарсы и антр-ша. Русские обыкновенно выбирают для таких проделок замечательно-безобразных дам, составляют между собою кадриль из кривых, горбатых, слишком долговязых или слишком коротеньких немок; толпа сейчас окружает эти карикатурные кадрили и немецкие старшины, ждут, как вороны крови, случая, чтобы уничтожить дерзких возмутителей их спокойных пирушек».

В сложный период Первой мировой войны возрос интерес к национальной теме. Появились «народные» маскарадные наряды, а также платья в патриотической бело-сине-красной гамме. Так модники выражали свою любовь к Отечеству и к чудо-богатырям, сражавшимися на фронте. Светские сезоны 1915 и 1916 годов проходили довольно скромно – среди аристократии обеих столиц считалось дурным тоном веселиться и танцевать в тяжелое военное время, подобные развлечения остались уделом полусвета.

С наступлением Великого поста маскарады прекращались и начинались концерты. Они давались в зале Благородного собрания, в зале Немецкого и Купеческого клуба, а также в театрах. По словам очевидцев, на этих концертах было мало истинных любителей музыки, на них нередко приезжали любители маскарадов, с одной целью, чтоб людей посмотреть и себя показать.

2.2. Балы – любимое развлечение русских дворян

Излюбленным развлечением как великосветской, так и мещанской публики, были балы, которые были привезены в Россию Петром 1 вместе с прочими европейскими развлечениями. В 1718 году специальным указом государь основал ассамблеи, ставшие прообразом аристократических балов. Петровские ассамблеи всегда открывались полонезом, за которым следовал менуэт и другие модные в то время танцы. Открывала танцы, как правило, императрица со своим супругом.

После смерти Петра I эпоха ассамблей закончилась и началась эпоха балов. Табак и спиртные напитки ушли в прошлое, гостям разносили прохладительные напитки, а вместо шашек и шахмат играли в карты. Извещать о балах