class="p1">Принцесса могла поклясться, что он улыбался, хотя она так и не разглядела его лица!

…Когда способность адекватно воспринимать мир вернулась к ней, всё было кончено. Заклинание потери концентрации было фатально для вооруженных огнестрельным оружием повстанцев, а пришедшие в себя раньше легионеры добили тех, кто уцелел от дружественного огня, и уже бесцеремонно собирали трофеи. Воронку долины затягивало дымом от горящих кустарников и частоколов.

А колдун исчез вместе с брахмастрой.

Милеш, серьёзно раненный в ногу, морщась от боли сел, и обратился к принцессе:

— Ну вы даёте, товарищ принцесса! Я уж думал вам каюк, когда ваши девки пропустили того автоматчика! И правду говорят, что вы из железа сделанные! Не хотел бы я когда-нибудь с «вашим братом» поссориться!

Девушка-демон осторожно потрогала набухающую на затылке шишку:

— Не такие уж мы и железные… А с моим братом трудно поссориться…

Центурион рассмеялся — иностранка не поняла переносного смысла.

— Да я не про это… Однако ж, как вы быстро! Я думал — вы полетите.

— Я и пролетела… шагов восемь. Здесь воздух слишком разряженный для моих крыльев. Моих суккубочек не видели⁈

Гюльдан, всё ещё без сознания, нашли рядом с трупом второго нага, а Афсане нашлась здесь, почти у её ног. Опираясь с трудом на руки и крылья, тёмная апсара поднялась с четверенек, и продемонстрировала хозяйке сломанный лук — свою самую большую драгоценность.

— Ничего, новый купим, — успокоила её хозяйка, и приказала: — Найди Азер и хотя бы одного сигнальщика, и побыстрее!

Оказалось, что старшая телохранительница уже сама ведёт к ней вестовых и музыкантов. Афсане, сделав круг в непривычно тёмном после брахмастры небе, вернулась к младшей сестре, всё ещё лежащей в отключке.

— Спасибо. Найди врача для Гюльдан.

— Что с ней⁈

— Не знаю. Похоже, упала с большой высоты. Не знаю, врач нужен!

Потом развела сигнальщиков:

— Сбор офицеров. Пусть Азиз-паша поспешит, надо связь восстановить! И да, сообщайте всем о победе! Пусть радуются!

— Теперь, Милеш-сан, как трофеи будем делить?

Бывши сама башибузуком, она знала, что этот род войск не удержать от грабежа и мародёрства. Однако это ещё не поздно было организовать!

Центурион, которого в этот момент три легионера держали, а четвёртый выдирал пулю, только прошипел:

— Трофеи? Это же наша позиция!

— Трупы всё равно разденут.

— А-а-а-а! Да и пусть раздевают! Только чтоб электронику и бумаги сдавали! — его товарищ неосторожно задел рану: — Да же зараза ты! А-а-а! — и нецензурное выражение.

Принцесса демонов, с сочувствием посмотрела на него, и вышла к своим, с неохотой построившимся, ракшасам:

— Похороните умерших… — голос дрогнул, когда она увидела, скольки знакомых лиц не хватает в строю: — И можете разделить добычу. Призраки разрешил — только бумагу и приборы им отдавайте, для разведки. Прискачут эмиры из других полков — поделитесь по-братски, они тоже рисковали. Но только с эмирами, не с солдатами. Вы… хорошо воевали, молодцы. Я горжусь вами…

В рядах копейщиков началось непонятное движение, они вдруг расступились, и оттуда вышел Салах с мёртвым Касымом на руках. Всё так же невидяще глядя перед собой, он прошел мимо своей эмир-ханум, и свалился в воронку…

Что странно — на теле Касыма не было ни одной раны!..

…Теймура похоронили по обычаям ракшасов в тот же день. Как для единственного погибшего в тот день офицера, его могилой стала воронка в центре разбитой батареи. Сапёр из призраков Милеша предлагал похоронить его, засыпав одним точным взрывом, но мулла воспротивился, поэтому 26-й полк остался на Акбузате до заката, пока не выкопали подобающую правоверному могилу с боковой нишей.

У призраков потерь было меньше, но и похоронный обряд не менее хлопотный — как и на родине принцессы, они возводили погребальный костёр для павших, а найти дрова в долине, где почти всё было выжжено брахмастрой, было делом героическим. Метеа оставалась и видела, как мужественно они прощались с умершими, и, развеяв пепел по ветру, стройными колоннами поднялись на прилетевшие за ними корабли. Слишком много у них было раненых — заклинание, кинутое убегавшим колдуном, заставляло на время забыть кто друг и кто враг, и друзья, вооруженные автоматами становились опасней врагов. Особенно много было раненых у Эмилеша — десантники предпочитали убивать наверняка, очередью, и держались плотнее, поэтому по ним потеря концентрации прошлась тяжелее. Погибли миномётчики — когда загорелся кустарник, взорвались снаряды их оружия.

Принцесса тепло простилась с обоими центурионами — конвоир и арестант уходили лучшими друзьями, попросили ещё запалить от её руки факел для погребального костра, а она попросила помочь с похоронами её солдат — всех павших при штурме ракшасов свалили в ту, первую воронку, что спасла их в штурме, один взрыв от того предприимчивого сапёра — и только пологий курган опалённой земли отмечал братскую могилу трёх с лишним сотен башибузуков, погибших так далеко от богатого шелком, солью и стеклодувным песком Кызылкума…

Тех, кто умер на нижней батарее, и в долине, хоронили возле лагеря, недалеко от самураев. Убило многих из адъютантов и прислуги — они не умели ходить строем и прятаться, и стали легкой мишенью.

Казалось, что Мацуко уже овладела собой, что горячка боя выбила из сердца горе от потери друзей — по её вине! Но когда вышли с батареи с телом Теймура, потому туда вернулись, чтобы собрать остальных, потом хоронили Теймура под заунывное пение священнослужителей, она опять не выдержала. У неё сдавило в груди в первый раз — к удивлению суккубочек, хозяйка неожиданно стянула с себя вдруг показавшийся невыносимо тяжелым доспех, потом, смазывая остатки косметики слезами — во второй раз, и в третий, на похоронах сотника, она не решилась подойти к друзьям, и стояла в сторонке — стройная, одинокая, пряча лицо в ладонях, и плача и боясь выдать себя перед ними плачем. Ведь можно было что-то придумать… Можно было совсем сюда не идти!..

Это неправда, что Салах сошел с ума. Когда тело его любовника исчезло под тоннами земли, он оправился от шока, и даже деловито помогал на рытье могилы. Но как-то враждебно смотрел на свою эмир-ханум. Вот и сейчас, проходя мимо, нарушил строй и с большим запасом обогнул её, ушедшую в переживания, но вдруг, передумал, и, подняв копьё, к новому удивлению суккуб, грубо толкнул её в плечо тупым концом.

«Простите меня, ребята! Простите! Я виновата!..» — казалось девушке, она кричала, но на самом деле тихий шепот едва