с величайшим интересом будет читать роман «Таинственный остров» Жюля Верна, пафос которого заключается в выстраивании модели цивилизации небольшим коллективом людей, волей случая занесенных на необитаемый остров. Жюль Верн подробнейшим образом рассказывает, как эти герои с поразительным мужеством и упорством строят из подручных материалов дом, высаживают растения, исследуют растительный и животный мир и осваивают географию, заставляя служить остров собственным целям. Если прагматик читает роман о полярном исследователе, то наибольшее его внимание привлекут те страницы, где описывается подготовка к путешествию, приводятся рассуждения о необходимом провианте, технических средствах, нужных для преодоления льдин, торосов и водных промежутков между ними и т. п. Любимый его герой, вероятно, тульский Левша, сумевший подковать механическую блоху, а антигерой — преподаватель философии, в словах которого конкретного смысла, как не ищи, найти невозможно.

Психология. Само слово «психология» вызывает у прагматика если не протест, то некоторое недоумение. Ему не вполне ясен предмет этой науки. Человеческую психику невозможно (по крайней мере, в настоящее время) разъять на части так, как анатомия разнимает на части человеческое тело, поэтому сам предмет психологии, оперирующий в основном качествами и чертами человеческого характера, прагматику подозрителен. Тем не менее, какие-то определенные состояния, эмоции и черты характера он сам для себя уясняет (или ему кажется, что он их уясняет), и тогда он обозначает их определенными словами (иногда не общепринятыми, а свойственными его личному словарю) и этими понятиями оперирует. Общаясь с ним, очень важно понимать, что даже самые абстрактные слова и понятия он употребляет обычно в каком-то узко определенном смысле, который он подразумевает и который следует иметь в виду, а иначе вы можете понять его совершенно превратно. Например, если он употребляет слово «доброта», то крайне маловероятно, что он имеет в виду определенное душевное расположение и эмоциональный спектр, ему соответствующий. Скорее всего, под добротой он понимает способность в определенной ситуации совершить совершенно определенный поступок, например, в холодную погоду снять с себя теплую куртку и отдать страждущему или, приходя в гости, вручить каждому ребенку по конфете. Если вы скажете прагматику фразу: «Ты нехорошо вел себя по отношению ко мне», — неплохо уточнить, что вы имеете в виду, иначе вы можете оставить его в полном недоумении, особенно если вы хотите сказать, что он разговаривал с вами недружелюбным тоном, бросал на вас враждебные взгляды или вовсе вас игнорировал. Эти категории для прагматика чересчур расплывчаты; он поймет, если вы скажете ему, например, что он отдавил вам ногу или дезынформировал вас по совершенно определенному поводу. То, что для прагматика не укладывается в понятие определенного факта, для него не существует. Ему очень сложно доверять в известной степени (известной кому?): он или доверяет, или не доверяет (последнее для него тождественно позиции: доверяет, но проверяет).

На низком уровне этот человек верит в единственный способ контроля: — это тотальный контроль всех мелочей, ибо они никак не связаны для него вместе, а идеалом для него может быть универсальный порядок, который включает в себя прямой или косвенный, многоступенчатый, иерархический контроль за каждой мелочью, за каждым объектом или элементом. К самому понятию идеала он относится достаточно скептически; это может быть что-то само собой очевидное, само собой разумеющееся и само собой присутствующее в его жизни, но определять его точными словами он не станет; он просто пожмет плечами: или вы его понимаете, и тогда говорить не о чем, или вы не понимаете, и тогда объяснять вам это бесполезно. В абстракциях он не силен, если же ему нужно объяснить вам что-то абстрактное, он приведет конкретный пример, предполагая, что дальнейшее обобщение — это уже ваше дело.

На высоком уровне этот человек может быть духовным учителем, преподносящим высшие философские и духовные истины с помощью притч, в которых фигурируют бытовые жизненные сюжеты, нехитрые домашние и дикие животные, с простой логикой и стоящей за ней глубокой мудростью.

Как прагматик объяснит своему ребенку, что нельзя красть в универсаме? Разумеется, он не будет прибегать к абстрактным и потому (как он считает) маловразумительным категориям типа честности или законов мировой справедливости и воздаяния. Может быть, он скажет своему ребенку следующее: «Вещи подобны людям. Когда ты покупаешь вещь, она приходит к тебе домой как званый гость, а когда ты ее крадешь, ты приволакиваешь ее к себе насильно, против ее воли. Неужели ты думаешь, что такая вещь может принести тебе пользу? Нет, она будет тебе мстить за твое насилие над ней».

Психологические проблемы прагматика могут быть связаны с его слабой центрированностью. Ему трудно понять что есть он, его эго рассыпается для него в набор конкретных желаний, волевых импульсов, эмоциональных реакций, которые могут быть совершенно разными и для него никак не связываться в единое целое. Ему трудно увидеть за конкретными психологическими проявлениями определенные черты собственного характера, а за ними — внутреннее «я», манифестациями которого и являются как черты его характера, так и жизненные обстоятельства. Он считает, что если захочет, то сможет сделать все, что угодно. Это, может быть, так и есть, но вопрос в другом: зачем ему это нужно и вообще, что ему на самом деле нужно?

Психическая природа содержательна там, где начинаются качества, но до этого уровня прагматику труднее всего дойти. Если он хочет стать богатым, ему непонятно, что такое богатство, с какой суммы в обороте или недвижимости оно начинается; кроме того, ему непонятно, что может обеспечить ему надежность его приобретений, и это его слабое место. Даже нажив определенный капитал, он совершенно не уверен, сможет ли он передать его дальше, поскольку его дети могут сильно отличаться от него самого, и он это чувствует. Идея родовой преемственности через качества, которые он гораздо легче может передать своим детям, ему чужда, это для него слишком зыбкая почва.

Для него трудны предметные жертвы. Идея взаимозаменяемости объектов носит качественный характер, для него же все объекты совершенно различны и каждый обладает своим уникальным достоинством, так что, лишаясь данного предмета, пусть незначительного, он понимает, что потеря не восполнима никаким способом.

Сказанное не означает, что этот человек обязательно невротик. В гармоничном варианте все сказанное для него справедливо, но огорчает его в слабой степени, то есть он может это пережить, но качественно его восприятие именно таково.

Прагматику трудно понять, что для другого человека качества могут быть важнее их материализации: сундук золотых монет для него как-то весомее счета в банке, и хотя беспокойств этот сундук приносит гораздо больше, а радости, которые он приносит, совершенно несравнимы с радостями обладания чековой