в первую очередь обусловлена их пространственной близостью, то есть это связь по принципу соседства, то для идеалиста связь может быть обусловлена любым признаком, и для него не существует такого понятия, как расстояние. Однако различные качества могут быть для него не связанными никак, и более того, он может считать их принципиально несвязуемыми, поскольку видения мира как синтетического целого у него нет, или во всяком случае к этому видению ему нужно пробиваться с очень большим трудом, отрекаясь от качеств, которые настолько ярко бросаются ему в глаза и различия между которыми он видит тоньше, чем кто бы ни было, — и тем труднее ему признать, что самые разнообразные качества могут быть проявлениями (манифестациями) Единого.

Общение. Общаясь с идеалистом, очень важно попасть на его волну, то есть найти такой аспект разговора или способ поведения, который ему близок и понятен. Тогда он примет вас целиком — по крайней мере, вам так покажется, и вам будет с ним легко до тех пор, пока вы поддерживаете то качество или ту модальность, которая ему знакома и близка. Но как только вы попытаетесь сменить эту модальность или перейти с качественного уровня на синтетический или предметный, ваше взаимопонимание моментально улетучится: у вас возникнет впечатление, что вы для него просто пропали. Так, с людьми, одержимыми своей профессией, можно бесконечно долго обсуждать ее тонкости, но вы моментально теряете с ними контакт, выходя за пределы соответствующей темы. Одной известной артистке сказали, что актер имярек женится. Она спросила: «На ком? Надеюсь, на актрисе?» — и когда ей ответили: «Нет», — она в негодовании воскликнула: «Неужели из публики?!»

Когда идеалист ведет разговор, он обращает внимание не на существительные, а на глаголы, прилагательные и наречия, то есть на слова, описывающие качества. Если таковых не наблюдается, он начинает скучать и предлагаемый ему текст становится ему малопонятным, или же он переспросит вас и попросит уточнить: «Ну ты скажи в общем, как там было? Хорошо, плохо, тепло, холодно, приятно, мерзко, голодно, сытно?» Подробности его утомляют. Он понимает такие детали, за которыми для него с очевидностью встают понятные ему качества, и в этом умении подняться от объекта к качеству заключены его сила и его слабость, потому что он может делать это очень точно и содержательно, но может и очень сильно ошибаться.

Если он вами недоволен, он скажет: «Ты какой-то сегодня серый (скучный)», — то есть откажет вам в определенном качественном содержании; его критика не будет ни предметной, ни тотальной, но он отметит какой-то аспект, который ему не понравился, хотя подробной и детальной аргументации, как говорится, с фактами в руках, вы от него не дождетесь. Если он с вами поссорится, вы можете услышать от него массу неприятных слов, но не в виде фактов, а в виде ваших собственных негативных и отталкивающих качеств, причем способ, которым он определил, что вы обладаете всеми этими качествами, вам будет совершенно непонятен. Вам иногда захочется спросить: «А с чего ты взял, что я такой-то?» — но ответа на этот вопрос вы не получите, в лучшем случае услышите: «Я тебя отлично знаю, и вообще это не нуждается в доказательствах».

Ему трудно объяснить, что другим людям нужны не только качества, то также и предметное содержание, что сидя на мягком диване приятного зеленого цвета, можно еще поинтересоваться, чем набиты его подушки и как называется ткань, из которой они сделаны; с его точки зрения, эти подробности абсолютно излишни — точно так же, как и высшее назначение дивана как такового и единая мысль, его породившая.

Представления о психике. Идеалист видит свое и чужое подсознание как набор модальностей, или настроений, в которые он может впадать в зависимости от обстоятельств, и которые определенным образом его настраивают, как бы подталкивая в определенном направлении. Чересчур конкретные подробности, с его точки зрения, подсознание не волнуют; например, он может сказать, что у него в подсознании есть некоторое забитое начало, есть озлобленное начало и есть начало, страстно стремящееся к прекрасному, но привязывать эти начала к конкретным фактам своей биографии или каким-то конкретным переживаниям он не станет.

С его точки зрения, личность представляет собой набор определенных тенденций, регулируя которые, человек живет; сами эти тенденции представляются ему достаточно абстрактно, как определенные качества, например: жадность, трусость, мудрость, храбрость, стремление во всем идти вдоль (поперек) логики событий и т. д., причем в этих качествах он может видеть такие оттенки, которые окажутся совершенно не замеченными окружающими. Например, просто понятие храбрости может оказаться для него слишком неопределенным, и он будет различать храбрость при защите невинно обижаемых жертв, храбрость, проявляемую в далеких путешествиях, храбрость, необходимую для выяснения отношений с родителями и многие другие ее разновидности, причем для него это будут совершенно разные качества. Однако конкретные обстоятельства, при которых происходит самовыражение личности, для него, как правило, несущественны: он считает, что главное в личности — это набор проявляемых ею психологических атрибутов, а не ее конкретное поведение.

Обучение. Идеалист хорошо учится, если сам процесс обучения идет в знакомой и приятной для него модальности, или если есть некоторое качество, которое им априорно любимо, а обучение идет под соусом дифференциации и углубления этого качества. Например, при изучении иностранного языка ему лучше всего взять близкую для него тему и в первую очередь выучить слова и обороты, прямо относящиеся к ней, а все остальные слова преподаватель может вводить, вставляя их попутно в контекст основной темы. Если же тема идеалисту совершенно незнакома, а соответствующие качества им не освоены, то обучение пойдет для него с чрезвычайным трудом, а попытки усваивать какие-то маленькие кусочки и элементы без ощущения сквозной и хотя бы немного знакомой темы окажутся весьма малоэффективными; ему будет непонятно, так сказать, к чему все это; если же он понимает, «к чему», то его восприятие материала кардинально улучшается. Он, если воспользоваться гастрономическим сравнением, поклонник соусов: если соус ему нравится, он съест с ним все, что угодно, если же не нравится, то как бы хорошо ни было основное содержание блюда, оно не пойдет ему впрок.

Уровни проработки

И в заключение рассмотрим три основных уровня, на которых может существовать идеалист.

На варварском уровне идеалист совершенно оторван в своих фантазиях как от предметного мира, так и от собственного центра. Абстракции, в которых он пребывает, с одной стороны, не наполнены для него никаким существенным смыслом, и одни легко могут быть заменены другими, а с другой стороны, их течение ничем не управляемо,