не может рассеять тусклый свет пары уличных фонарей. Черная кованая ограда отделяет сад за церковью и идет вдоль другой стороны аллеи. Огромные пальмовые листья свисают через забор и словно тянутся к нам, когда мы проходим мимо.

– Здесь никого нет. – Сама не знаю почему, но я говорю вполголоса.

Мы останавливаемся.

– Смотри, – кивает Генри.

Высокая худощавая незнакомка прислонилась к дальнему фонарю, сливаясь с тенями, словно является их порождением.

– Что нам теперь делать? – спрашивает Генри.

– Давай поймаем ее?

– Не уверен, что смогу приставать к какой-то женщине в переулке, основываясь на инструкциях, которые мы вытащили из книги. Что, если она не имеет к этому никакого отношения?

– Тогда давай поговорим с ней?

– Это звучит лучше.

Мы направляемся к незнакомке, стараясь не выглядеть подозрительно.

Наконец женщина поворачивает голову в нашу сторону, хотя у меня такое чувство, что все это время она следила за нашим приближением.

Заплетенные в косу волосы собраны сзади в низкий хвост, и она сменила белое платье на потрепанные черные джинсы с высокой талией, заправленные в коричневые кожаные сапоги до колен, и коричневый кожаный жилет на несколько тонов светлее. Жилет заканчивается немного выше брюк и подтянутые руки тоже оставляет обнаженными в вечернюю жару. Ее невозможно спутать. Даниэлла.

– Долго же ты думала! – Она поворачивается вокруг фонарного столба лицом к нам.

– Прости, что?

– Где еще искать пирата, кроме как на Пиратской аллее? Я сказала ему, что разгадка слишком проста, но, наверное, переоценила тебя. – Даниэлла кривится, словно увидела что-то особенно неприятное. – К тому же сегодня невероятно жарко. – Она вздыхает и пинает ногой воду в луже посреди улицы. – Ну ладно. Настало время веселиться.

– Что за…

Она резко поворачивается и бросается прочь.

Целых три секунды мы с Генри стоим в недоумении, продолжая держаться за руки, а затем я вырываюсь и бросаюсь за ней. Ее ноги длиннее моих сантиметров на семь как минимум, но время от времени Даниэлла поворачивает голову и ослепительно улыбается мне, так что я понимаю: на самом деле она не собирается убегать далеко. Она ведет меня по Бурбон-стрит, лавируя между спотыкающимися и смеющимися людьми. Я буквально чувствую привкус алкоголя в воздухе. Даниэлла проталкивается между двух людей, кружащих по улице под резкую смесь музыки, что льется из нескольких баров. Я больше не слышу своего сбившегося дыхания. Неоновые вывески со всех сторон пытаются привлечь мое внимание, но я продолжаю сверлить взглядом стройную спину Даниэллы, двигаясь в ногу с ней. Она сворачивает в боковую улочку, и мы направляемся обратно к реке.

Как только выбираемся из толпы, я слышу ровный топот ног Генри позади меня. По крайней мере, я надеюсь, что это Генри.

Даниэлла наконец останавливается на пустой платформе поезда, который ходит вдоль воды. Генри останавливается рядом со мной, и мы делаем шаг вперед как раз в тот момент, когда Даниэлла шагает назад и спрыгивает с платформы, грациозно приземлившись на гравий внизу.

– Иди сюда, не бойся. – Она стоит на металлических рельсах железной дороги, натягивает носочки и делает резкое вращение, больше похожее на движение балерины, чем пирата.

Гравий хрустит под моими ногами, когда я спрыгиваю с платформы. Он вновь хрустит, теперь уже под весом Генри, который прыгнул за мной. Когда я подхожу достаточно близко, чтобы протянуть руку и схватить Даниэллу, она прыгает на середину путей, а затем – на другой металлический рельс, расхаживая взад и вперед по нему и раскинув руки, как крылья.

Я не подхожу ни на шаг ближе. Вдалеке грохочет поезд. Приближаются огни.

– В чем дело, Виктория? Ты боишься умереть или боишься жить? Что ты выбираешь?

Звучит первый гудок поезда. Два ярких огня вспыхивают, как разгневанные звезды, которые приближаются, чтобы уничтожить Землю.

Я ощущаю себя Майклом из «Пропащих ребят», который свисает с моста, когда все остальные уже прыгнули, и размышляет, нужно ли разжать руки и прыгать за всеми или лучше ползти обратно к своей безопасной жизни. Но той жизни, которой я жила раньше, уже нет – как бы сильно мне ни хотелось закрыть глаза и проснуться дома с папой, который печет блинчики с черникой и смеется. Боже, как я скучаю по его смеху! Разжать руки и двигаться вперед – это мой единственный вариант.

– Ни то, ни другое! – кричу я.

Даниэлла просто ждет.

Когда переступаю через первый рельс и выхожу на середину путей, я думаю о том, какой быстрой была бы смерть, если бы меня сбил поезд. Бац – и все. Существует и более мучительная смерть.

Гравий под моими ногами дрожит, будто боится за меня. Свет от поезда превращает ночь вокруг нас в окрашенный сепией сон, который вот-вот станет кошмаром. Здесь прохладнее, рядом с рекой, в окружении гравия, металла и темноты.

Стоя на середине путей, я отвожу плечи назад.

Генри встает рядом со мной. Полагаю, он тоже не боится.

Гудок ревет снова, ближе. Достаточно близко, чтобы заставить меня вздрогнуть. Краем глаза я наблюдаю за приближением огней.

Даниэлла лезет за отворот жилета и достает маленький золотой конверт. Он поблескивает в свете фар приближающегося поезда. Я тянусь за ним, но она с усмешкой прижимает его обратно к груди.

– Пираты ничего не отдают даром.

– Чего ты хочешь? – Гудок заглушает голос, и мне приходится повторить вопрос.

– Обмен.

Грохот поезда вибрирует во мне. Я бросаю быстрый взгляд влево. Глаза щурятся от яркого света. Осталось меньше минуты до того, как нас собьет поезд.

– У меня ничего нет.

Ее взгляд скользит к Генри.

– Нет! – кричу я.

– Меняю его на карточку.

Генри смеется, будто над шуткой, но никто не смеется вместе с ним, а поезд слишком близко, чтобы это было шуткой. Генри делает резкий вдох и замолкает. Я не могу смотреть на него. Хочется протянуть руку и сжать его пальцы, но это действие может стать обещанием, которое я не смогу сдержать.

– Зачем он тебе?

Ее губы изгибаются, а рот слегка приоткрывается, чтобы показать, как язык скользит по зубам.

– Выбери что-нибудь другое, – настаиваю я.

Даниэлла ждет, склонив голову набок в сторону поезда. Визг металла о металл, когда сработали тормоза, пронзает барабанные перепонки. Гудок заглушает мою совесть.

– Выбирай! – кричит Даниэлла.

Рука Генри касается моей. Его тепло обжигает. Я чувствую его пристальный взгляд, когда отворачиваюсь, отказываясь смотреть в его сторону. Вызываю в памяти образ папы, чтобы заглушить мысли о Генри.

Когда я протягиваю руку за конвертом, Даниэлла победно улыбается.

Глава 11

Ты наряжаешь меня