Зачем? Ты хочешь, чтобы я навсегда осталась куклой?

Интервью с вампиром

Генри что-то кричит мне, но я не могу разобрать слов.

Хватаю конверт, ощущая его гладкость кончиками пальцев, а затем чья-то ладонь толкает меня прямо в грудь. Нога цепляется за рельс, я падаю на ягодицы и тут же пытаюсь отползти подальше, пока земля трясется, а поезд истошно гудит. Когда наконец поднимаю глаза, Генри смотрит на меня по другую сторону путей, а Даниэлла сжимает его плечо и ухмыляется, как будто украла что-то ценное. Меня тошнит.

Затем между нами проносится поезд. Поток воздуха отбрасывает мои волосы с лица, и я едва могу дышать от силы ветра. Легкие горят, а потом все заканчивается.

Другая сторона железной дороги безлюдна и темна.

Я поднимаюсь на ноги. Дрожащими пальцами разрываю конверт и вытаскиваю тонкую белую карточку. Слишком темно, надпись не разобрать, поэтому я достаю телефон, чтобы осветить слова, нанесенные витиеватым черным шрифтом: «Найди мертвую южную красотку и пригласи на танец».

Было бы хорошо, если бы мне просто оставили адрес.

Я вглядываюсь в темноту, страстно желая спросить совета у Генри. Они не могли уйти далеко. Возможно, еще есть шанс догнать их и все переиграть, но я не уверена, что стала бы все менять, – в конце концов, я всего лишь играю в предложенную игру, а не устанавливаю в ней правила.

Я пишу Генри сообщение: «Ты в порядке?»

И немедленно получаю ответ: «Генри не может сейчас подойти к телефону».

Как, черт возьми, она завладела его телефоном?!

Я молюсь, чтобы с Генри все было в порядке, но затем вспоминаю, что в последнее время молитвы мне не помогали. Думаю о соборе, который отсюда не виден, всегда находится вне поля зрения и вне досягаемости.

Мне хочется упасть на землю и опорожнить желудок.

По пути обратно к перрону я пинаю гравий под ногами.

– Плохой день выдался? – Мужской голос заставляет меня подпрыгнуть, как обычно. Ему действительно нравится подкрадываться к людям.

Немного не дойдя до перрона, я поднимаю голову и замечаю на уровне глаз остроносые черные ботинки Картера. Мне приходится вытянуть шею, чтобы увидеть его ухмылку.

– У меня все замечательно.

– У тебя идет кровь.

– Что?!

Он кивком указывает на мои ноги, но спереди я не вижу ни капли крови. Зато чувствую порезы сзади.

– Как?.. – Я умолкаю. Мне не нужно произносить это вслух. Возможно, Картер видел, как я упала, и сделал вывод, что я поранилась, но, держу пари, на самом деле он почуял запах крови.

Картер улыбается.

– Знаешь, мой день стал бы намного лучше, если бы ты просто дал мне то, за чем я пришла.

Он наклоняет голову, как будто всерьез обдумывает мое предложение.

– Пока гораздо веселее наблюдать за тобой, чем есть.

Мой пульс учащается.

– Кроме того, – продолжает Картер, – это игра Николаса. Я бы не хотел лишать его удовольствия. – Он наклоняется и протягивает мне бледную руку. – Лучшее, что я могу сделать, это помочь тебе подняться на перрон. Вижу, у тебя довольно короткие ноги.

Я стискиваю зубы.

– Сама справлюсь, спасибо.

Кивнув, Картер выпрямляется и поворачивается на каблуках, а затем растворяется в ночи.

Мне требуется три попытки, чтобы забраться на платформу, но я не жалею, что отклонила предложение Картера. Он похож на вампира, который может просто убить меня, сначала некоторое время поиграв. Николасу я доверяю немного больше.

Я снова пытаюсь написать Генри сообщение: «Скажи мне, что с ним все в порядке, или я выхожу из игры».

Я просто блефую, но ведь Даниэлла этого не знает.

Скольким я готова пожертвовать ради достижения цели? Очевидно, даже безопасностью Генри.

На этот раз ей требуется больше времени, чтобы ответить: «Не забивай свою хорошенькую головку. Я как следует о нем позабочусь».

Когда иду обратно к площади, звонит телефон. На экране появляется фотография Генри: он хмуро смотрит в камеру, перед ним лежит горка бенье, посыпанных сахарной пудрой.

Чувство вины немного отступает. Генри действительно в безопасности, но в тот момент, когда взяла конверт, я не знала, что с ним будет. Даже не думала об этом. У меня не было другого выбора, и я приняла решение с опасной, исключительной сосредоточенностью. Возможно, я еще не научилась брать паузу и планировать свои шаги.

Просматриваю другие свои сообщения – в основном приглашения на папину вечеринку. Все гости отмечают, как им приятно слышать, что у папы есть силы праздновать.

Убираю телефон обратно в карман. Я поступила правильно.

Мои конечности все еще дрожат от прилива адреналина, поэтому, вернувшись на площадь Джексона, я ненадолго присаживаюсь на скамью и перечитываю подсказку. Здешние кладбища наверняка старые, красивые и переполнены мертвыми южными красотками, но как, черт возьми, станцевать с ними?! На их могиле?! От этой мысли мой и без того слабый желудок переворачивается. Никто не заслуживает такого неуважения, независимо от того, как давно он мертв.

Но папа заслуживает жить, и если для этого мне придется выполнить очередное задание, то зачем медлить? Всего несколько минут назад по моей вине Генри едва не попал под поезд. Теперь он ест бенье в компании предполагаемой вампирши. Я утратила все моральные принципы, когда вломилась в чужой дом.

Отыскав на телефоне дорогу к ближайшему кладбищу, я отправляюсь в путь. Могу поклясться, Эндрю Джексон провожает меня осуждающим взглядом, когда я крадусь мимо его статуи, как будто у него есть на то право. Этот чувак был ужасным человеком, и я не знаю, почему ему выпала честь сидеть тут на своей лошади целую вечность. Вставший на дыбы конь выглядит взбешенным, с округлившимися глазами и вздувшимися венами. Почти уверена, что лошадь пытается сбросить всадника. Она определенно мне нравится.

Напоследок показав Эндрю Джексону средний палец, я сворачиваю на боковую улицу, чтобы не идти Пиратской аллеей. Некоторые уличные художники даже в это время суток выставляют свои товары вдоль кованого железного забора, окружающего площадь, и каждое полотно представляет собой небольшой всплеск цвета в наступающей ночи.

Я могла бы стоять вечно и восхищаться всеми этими картинами. Но мое внимание привлек художник-акварелист. С каждого холста льется каскад цветов, настолько свободных и диких, что на первый взгляд картины кажутся хаотичными, но стоит только внимательнее приглядеться, и сразу видно – на каждой изображены разные виды Французского квартала. Акварель – идеальный выбор, чтобы запечатлеть этот город, который бурлит такими яркими эмоциями.

Но это усложняет мне задачу. Как сдерживать свои чувства, когда все, что