я его выношу, и сделала как он сказал. Я мощно кончила, представляя над собой его кривую улыбку, его член у меня во рту. Потом я прислала ему фото своего раскрасневшегося лица, чтобы он знал.

Это казалось безопасной игрой, безобидным развлечением, ведь он не жил в Дублине, а в данный момент и вовсе гастролировал по Америке.

Я постоянно думала о нем, это помогало выдерживать ночи дома. Я думала о нем, когда готовила, когда принимала ванну, когда Киран занимался со мной сексом.

Потом Ноа снова двинулся в нашем направлении. Он выступал в Шотландии и Англии и позвал меня приехать к нему в Лондон, где был его последний концерт.

Я нарочно темнила по поводу своей личной жизни, говорила только, что живу с парнем, но все сложно, намекая то ли на то, что у нас свободные отношения, то ли на то, что мы уже расстались. Впрочем, я зря старалась, Ноа было все равно. Между нами установилось негласное понимание, что мы грязные извращенцы, которых объединяет разврат. Он и сам состоял в каких-то длительных прерывистых отношениях, о которых изредка упоминал без всяких объяснений и не проявляя беспокойства.

Как только он меня пригласил, я поняла, что поеду, даже в голову не пришло отказаться. У меня на счете имелись деньги, и ничто мне не мешало. Я тут же представила автобус в аэропорт, плохой кофе в самолете и свое радостное волнение, когда я буду подъезжать к станции подземки. Я быстро, чтобы не передумать, забронировала авиабилет.

Кирану я сказала, что лечу на концерт с Лизой и Кристиной. Он выказал лишь легкое недовольство, но тут же постарался быть милым.

– Но я буду скучать, – надулся он. – Будут длинные выходные; я думал, мы куда-нибудь сходим.

Я улыбнулась, поцеловала его и забронировала отель.

Раньше я никогда не планировала измену, и это оказалось почти так же приятно, как сама неверность – каждый этап заурядной поездки превращался в приключение. Будильник зазвонил в пять утра; я взглянула на красивое лицо спящего Кирана и ощутила прилив настолько нежной и обволакивающей боли, что ее и болью-то едва ли можно было назвать. Дверь за собой я закрывала с колючим осознанием, что бесповоротно что-то меняю.

Я что-то делала. Я наконец что-то делала.

В автобусе до аэропорта я медленно, тщательно накладывала макияж, пока не превратилась в настоящую красавицу.

Когда мы приехали, две пожилые женщины, сидевшие со мной рядом, сказали, что все это время наблюдали за мной, изумлялись, что я ни разу не мазнула мимо подводкой и тушью, и переживали, как бы я не выколола себе глаз. Они заверили меня, что выгляжу я роскошно, и пожелали мне приятного отдыха. Я мило им улыбнулась и отправилась на поиски туалета, чтобы самой убедиться, что выгляжу хорошо.

В поезде из Станстеда в Лондон я освежила макияж, выпила четверть бутылки вина, причесалась и сделала несколько селфи. Одну из фотографий я выложила в инстаграм и отправила Кирану.

«Красотка», – отозвался он.

Когда поезд прибыл на вокзал Ливерпуль-стрит и сквозь стеклянную крышу полился свет, меня охватило то же беспечное радостное волнение, что и в восемнадцать лет, когда я переезжала в Дублин. То самое ощущение молодости в большом городе, открытость новому, желание стать совсем другой.

К обеду я добралась до отеля – дешевой гостиницы возле Лондонского моста, – долго принимала ванну и смыла всю косметику.

Мы с Ноа переписывались, как нам не терпится увидеться. Мое сердце вовсю колотилось, с лица не сходила улыбка. Я пообещала себе не пить до вечера. Мы должны были встретиться только в восемь, в баре Брикстона, где играла его группа.

В шесть я опять нанесла макияж, оделась в специально купленное короткое синее платье, пошла в бар при отеле и выпила два джин-тоника на террасе.

Сидевшие там пьяные футбольные фанаты из Германии свистели мне и кричали, я отвечала взглядами, полными ледяного равнодушия. Я была такая красивая. Из-за контраста между тем, что творилось у меня внутри, и моей внешней привлекательностью моя власть казалась мне абсолютной.

То, как я выглядела, искупало мой внутренний раздрай, придавало ему очарование хаоса.

Я буду благодарна за эти минуты, когда состарюсь, думала я, гася очередную сигарету. Я захочу вспомнить, что чувствовала, сидя на террасе отеля и дожидаясь, когда смогу заняться сексом с мужчиной, которого желаю до обморока.

Я захочу вспомнить, каково иметь тело, которое нельзя отрицать, к которому нельзя относиться противоречиво. Мне будет не хватать всего этого, даже тайн, даже лжи.

2

Когда я приехала, Ноа курил во дворе бара с парнями из группы. Он представил меня, и они заулыбались, здороваясь; никто не заставил меня почувствовать неловкость, никто не ухмыльнулся, хотя наверняка все понимали, зачем я тут, и других причин у моего появления попросту нет.

Парни убрели обратно в бар, а Ноа повернулся ко мне, обхватил мое лицо грубыми ладонями, провел по моим волосам, глядя на меня так, словно не верил своим глазам, но без нелепой торжественной серьезности, а просто как на интересное растение, животное или игрушку, что-то забавное и приятное. Он был такой же простой и беззаботный, как и удовольствие, которое ему доставляли я и моя внешность.

Он отвел меня к своему фургону, заваленному гитарами и пустыми коробками из-под фастфуда, и мы забрались на переднее сиденье. Машина стояла в тени увитой плющом стены, но все равно настолько на виду, что мне это показалось глупым и опасным. Я села на колени к Ноа, нагнулась его поцеловать, накрыв завесой своих волос. Отстраненно подумала о том, насколько я чище него. От меня исходил свежий лавандовый аромат отельного шампуня, а от него пахло застарелым табачным потом.

Я оглядела себя – бело-розовая, в тонком синем платье, идеально подчеркивавшем грудь и доходившем до середины бедер. Я была клубничным мороженым, синим небом, пахла притягательно до одурения.

Он обгорел на солнце, от жизни на чемоданах, выпивке и бургерах осунулся, но это ему шло, кожа у него приобрела желтовато-смуглый оттенок и загрубела, словно у фермера. Он повозился с молнией, из ширинки выпрыгнул член, затхло попахивающий мочой, и от отвращения я возбудилась еще сильнее.

Как и в своих снах о сексе с Фрейей, я могла позволить себе получать удовольствие, представляя, что трахаю я, а не он.

Я пыталась залезть к нему в голову, почувствовать, каково это – проникнуть в другого человека.

Я посмотрела вниз и пришла в истерическое возбуждение от этого вторжения, его