улице один немецкий торговец. Последствий для Улановского это не имело, но пришлось держаться подальше от немецкой диаспоры. Затем с ним столкнулся некий «капитан Пик», бывший сотрудник ОГПУ и небесталанный актер-любитель, известный также под фамилиями Кожевников, Хованский, Хованс, Пик, Клюге, Петров, Шасс и др.[165] В 1927 году «Пик» бежал из советской миссии ОГПУ в Китае в Шанхай, где установил сотрудничество с английской разведкой, а возможно, и с некоторыми другими. Кроме того, на жизнь бывший чекист зарабатывал шантажом, мошенничеством, рэкетом и даже успел отсидеть несколько месяцев в китайской тюрьме. Улановского «Пик» знал в лицо и был в курсе его связей с советской разведкой. Дальше больше: в первых числах февраля «Шериф» снова встретил на улице одного старого знакомого: с Рафаилом (Фолей) Курганом они вместе работали в красном подполье в Крыму во время Гражданской войны, но в мирное время Курган, став чиновником, допустил растрату и теперь скрывался от советских властей в Шанхае. Улановский с согласия Центра завербовал Кургана, присвоив ему псевдоним «Кур». «Шерифу» показалось, что старый знакомый развернул активную деятельность: вместе они «завербовали» бывшего члена сибирского правительства эсера Валериана Моравского. Не попасть впросак окончательно помогла Москва: Центр числил Моравского в агентах японской разведки, поэтому посоветовал быть Улановскому поосторожнее, и уже к лету «Шериф» отказался от услуг бывшего эсера после попытки того подставить под вербовку японского разведчика Манабэ.

Вместе с «Куром» Улановский завербовал еще двух перспективных, как ему казалось, китайцев, надеясь выйти через них на партийных лидеров Гоминьдана, и сына владельца местного игорного клуба. Последний, получивший псевдоним «Чанг», в свою очередь, нашел трех платных осведомителей для резидентуры в Нанкине, предложивших купить фотокопии ведомостей большинства китайских арсеналов за 1928–1929 годы. Сумма, которую просили китайцы, была очень велика – около трех тысяч «амов», но получение такой информации дало бы возможность советской разведке оценить оснащение вооружением и боеприпасами гоминьдановской армии, и Центр согласился на аргументы Улановского. Неожиданно 12 июня резидент сообщил, что агент «Кур», получивший более тысячи «амов» для оплаты услуг китайцев, исчез еще в конце мая. Фоля Курган и его жена знали Улановского в качестве резидента, им был известен его домашний адрес в Шанхае и даже то, что жена Улановского – Надежда работала здесь в качестве связной под кличкой «Шарлотта». Катастрофы удалось избежать только по счастливой случайности: «Кур», проиграв украденные деньги в карты, вернулся и попросил у Улановского еще.

«Шериф» в это время, пытаясь реабилитировать себя в глазах Центра, приступил к легализации прибывшего из Москвы корейца «Ветлина» («Вилли»), знающего китайский язык. Кореец оправдал надежды резидента, сумев установить утраченный разведкой в 1927 году контакт с ценным агентом – китайцем Цзяном, сыном генерала, ставшим коммунистом. В будущем Цзян показал себя как честный, смелый и толковый разведчик, хороший вербовщик и находчивый человек. В общей сложности он привлек к сотрудничеству пять человек в Шанхае и Нанкине, через которых нашим разведчикам удалось получить важную информацию военного характера. «Шериф» смог восстановить контакт и с ранее завербованным Като Гинъити («Жорж»), который в будущем станет одним из наиболее ценных агентов группы «Рамзая», и еще одним «Жоржем», но на этот раз не японцем, а китайцем, работающим в Ханькоу. Необходимо отметить, что псевдонимы агентам в те времена присваивали резиденты. При смене резидентов агенты через некоторое время нередко возобновляли сотрудничество, а вновь прибывший начальник тем временем новым агентам назначал имена старых, из-за чего постоянно возникала неразбериха (это не считая того, что каждый агент получал еще и цифровой номер, а резиденты, в целях конспирации, постоянно меняли и эти номера, окончательно запутывая Центр в том, кто есть кто).

Москва в письме от 3 августа в целом положительно оценила усилия Улановского по развертыванию агентуры, заметив, что Центр указывал ему на опасность сотрудничества с бывшими белогвардейцами и вообще сомнительными лицами[166]. «Шерифу» предложили больше работать с китайцами. Но и среди них Улановский только что пережил провал, лишившись сети из четверых агентов в Нанкине, один из которых был расстрелян. Как раз к выговору из Москвы подоспел и вернувшийся «Кур», решивший шантажировать «Шерифа» и «Шарлотту». Всю вторую половину лета Фоля Курган добивался денег от своего бывшего друга, угрожая даже самоубийством в его доме. Затем он исчез так же внезапно, как перед этим появился, но вместо него домой к резиденту пришел «капитан Пик» и представился сотрудником французской разведки и китайской контрразведки одновременно. Он сообщил, что «Кур» арестован за мошенничество, и потребовал от Улановского денег на выкуп. «Шериф» отказал, и теперь уже провал был очевиден. В конце августа Улановский предложил назначить новым резидентом в Шанхае «Рамзая», хотя существовали подозрения (к счастью, неподтвердившиеся), что провален и он.

«Шериф» и «Шарлотта» срочно покинули Шанхай, по пути заехав в Гонконг, где состоялась их встреча с Зорге. «Рамзай» получил приказ о приеме дел резидентуры и возвращении в Шанхай. В свою очередь, Зорге сообщил в Центр об успешном налаживании связи на юге Китая, получил команду сохранить радиопункт в Кантоне и одобрение своих действий.

Прибывший в Москву Улановский рассказал о трудностях работы в Китае, и сотрудниками Четвертого управления был проведен тщательный анализ причин его провала. Вкратце они сводились к нарушению правил конспирации, полной неспособности к работе на местности и абсолютному незнанию страны пребывания, неготовности к оперативной работе в конкретных условиях иностранной диаспоры (например, неумению играть в гольф и теннис и танцевать, что совершенно недопустимо для представителей тех слоев европейского общества, за членов которых пытались выдавать себя советские разведчики, а также элементарному неумению общаться в светском кругу). Отвратительно был поставлен вопрос легализации, начиная с использования крайне грубо сработанных фальшивых паспортов, неумения пользоваться фототехникой, отчего значительная часть доложенных материалов просто не могла быть прочитана, и многих других проколов. Шанхайский сюрприз руководителя Зорге дорого стоил советской разведке: «Феномен Улановского был уникальным и единственным в своем роде – его работа в качестве нелегального резидента военной разведки сопровождалась постоянными провалами (за исключением пребывания в США в 1932–1933 гг.): Китай (1930), Германия (1931), Дания (1934–1935)… Следствием последнего провала А. П. Улановского явилось освобождение Я. К. Берзина от должности начальника Разведывательного управления РККА»[167].

Временным резидентом в Шанхае после отъезда Улановского в Москву был назначен Рихард Зорге – «Рамзай».

Глава тринадцатая

От кризисного менеджера к успешному резиденту

Назначение Зорге на место «Шерифа» совпало по времени с важными событиями китайской внутренней политики. В конце лета 1930 года недолгий и хрупкий мир между нанкинским правительством Чан Кайши, «северными» генералами и мукденским правительством «молодого маршала» Чжан Сюэляна дал трещину. 8 сентября Зорге вернулся в Шанхай в качестве временного резидента, а 18 сентября маршал Чжан, в руках которого была значительная часть Северо-Восточного Китая, более известная как Маньчжурия, выступил