Шрифт:
Закладка:
Едва леди Хэмпшир унесла недовольную питомицу в свою комнату, как герцогиня Монтгомери направилась к Тристану. Он с кривой улыбкой поклонился, чтобы засвидетельствовать свое почтение превосходящей по титулу особе. На момент их последней встречи Аннабель Арчер была сельской простушкой из Кента, и в тот раз Баллентайн решил с ней пообщаться исключительно от скуки. А она необыкновенно красива: высокая, излучающая скрытую чувственность, которую в женщинах из высшего класса подавляли насильственно…
Ледяной взгляд буквально пронзил его. Тристан обернулся. В противоположном конце зала стоял Монтгомери. Их глаза встретились. «Тронешь – убью!» – было написано на лице герцога. Тристан поклонился и его крайне озабоченной светлости тоже.
Герцогиня осторожно выразила ему признательность:
– Благодарю вас, милорд. Вы вернули животное хозяйке.
– На моем месте так поступил бы каждый.
– Мне доложили, кошка покусала нескольких лакеев и конюха. Но вы, как я понимаю, не пострадали?
– Ничуть. У меня наследственная способность подчинять себе любых животных.
– О да, – сказала Аннабель. Не будь она герцогиней, наверняка закатила бы глаза.
Добро пожаловать в мир фальши и неискренности, ваша светлость. Ставка на то, что эта домашняя вечеринка должна пройти гладко, чрезвычайно высока – почтенные матроны, подобные леди Хэмпшир, могут как создать, так и погубить репутацию герцогини.
– Милорд, – произнесла она. – Боюсь, я должна попросить вас еще об одной услуге.
Тристан отвесил любезный поклон:
– Можете на меня рассчитывать, герцогиня.
Аннабель наткнулась взглядом на группу дам, наблюдавших за их беседой сквозь бешено порхающие веера.
– Идя навстречу массовым пожеланиям публики, я вынуждена спросить: не согласитесь ли вы сегодня вечером в гостиной прочесть нам одну из ваших поэм?
Тристан ощутил, как где-то внутри вспыхнула искра неприятия. Юношеские стихи, вдохновленные ныне безвозвратно утраченным духом «Бури и натиска», были собраны в изданных несколько лет назад «Поэтических россыпях». Продавать книгу – одно дело, декламировать ее вслух – совершенно другое. Так бывшие вояки разглагольствуют о своих десятилетней давности приключениях в Крыму, потому что после не совершили ничего, достойного упоминания. Однако в тот же момент, когда он объявил себя автором, стало ясно, что званых вечеров и сольных выступлений не избежать.
– Если это доставит удовольствие хозяйке, я с радостью повинуюсь.
Он заслужил благодарный кивок.
– Особенно просят «Балладу о деве-воительнице».
– Я не сомневался.
Как раз в это время взгляд герцогини скользнул в сторону, и Тристан ощутил чье-то приближение.
– Лорд Баллентайн! – окликнул его нежный голосок.
Он упорно продолжал смотреть на герцогиню.
В последний раз, когда он говорил с молодой девушкой, которая сейчас замерла рядом с ним, они были всего лишь знакомыми. Она выросла и превратилась в бриллиант чистой воды, а он, наверное, единственный в королевстве мужчина, который согласился бы на что угодно, только не на беседу с ней. Однако рано или поздно неизбежное должно было произойти. Тристан приклеил на лицо улыбку, опустил взгляд и заглянул в небесно-голубые глаза потенциальной невесты.
– Леди Сесиль…
Она посмотрела на него снизу вверх и задержала взгляд – достаточно надолго, чтобы Тристан успел заметить в ее глазах восхищение; и лишь после того застенчиво потупилась, однако затем вновь принялась поглядывать из-под опущенных ресниц.
С момента их последней встречи она превратилась в розовощекую красавицу с очаровательными выпуклостями, идеально подходящими для его больших рук. Нос усеивали золотистые веснушки, которые девушка не пыталась запудрить, как того требовала мода. Не будь она кроткой, воспитанной в смирении породистой девственницей, да к тому же его нареченной, Тристан, возможно, проявил бы к ней определенный интерес. Вот только слишком много этих «если».
– Лорд Баллентайн! – окликнули его.
Мать Люси. Тощая и апатичная, полная противоположность своей очаровательной племяннице.
– Леди Уиклифф! Рад видеть вас.
Ее взгляд многозначительно уперся в заколку для галстука с крупным лазуритом из Кабула. В списке Рочестера не было пункта насчет заколок.
– А вы опять стали героем дня.
– Просто оказался в нужное время в нужном месте.
– Полезная привычка, которой не помешало бы обзавестись любому мужчине, – заметила леди Уиклифф.
Невозможно было вычислить по выражению лица, одобряет ли она, что именно Тристана выбрали в женихи подопечной мужа. Раньше графиня дружила с его матерью, однако ее аристократическую притягательность постоянно портила неуловимая, глубоко укоренившаяся враждебность к людям. Прямо как у дочери, только антагонизм Люси был отточен как стрела и имел конкретную цель.
– Я так рада, что вы спасли несчастное животное, – пропищала Сесиль. – Все присутствующие здесь дамы рады.
Тристан подозревал, что девушке известно о грядущей помолвке, – было в глазах невесты нечто такое, что наводило его на мысль… вступить с ней в заговор. Отлично. Лучше, если она не в восторге от партии, которая не состоится. Будь она не сиротой и воспитанницей Уиклиффа, а его родной дочерью, вряд ли граф предложил бы Сесиль Тристану в невесты. Подопечных, как правило, с большей легкостью передают в руки негодяев, чем прямых наследниц.
– Нам пора, Сесиль, – заторопилась леди Уиклифф. – Нужно обойти зал по второму кругу. Лорд Баллентайн, полагаю, вы не откажетесь за ужином развлечь Сесиль историями о ваших героических подвигах? Она будет вашей парой за столом.
– Чудесно, – машинально пробормотал Тристан, переводя взгляд на герцогиню, которая выслушала весь этот разговор молча. Рассаживать гостей – обязанность хозяйки. Неужели ее проинформировали об истории с помолвкой?
Следующий логичный вопрос: а знает ли о помолвке Люси?
Он весь напрягся от внезапного и острого чувства тревоги.
Люси не должна ничего знать. Она и близко не подойдет к его постели, если поверит, что он собрался жениться на ее кузине.
Тристан оглядел зал в поисках белокурой головки, однако заметил только угрюмую физиономию лорда Артура возле картины Рембрандта на восточной стене.
Два часа спустя он оказался зажат между леди Уиклифф и Сесиль, а Люси сидела на три стола дальше, почти неразличимая из-за множества разделявших их гостей.
И все смотрели в направлении основного стола, где рядом с герцогом в качестве почетного гостя восседал Его Королевское Высочество Эдуард Альберт, принц Уэльский и будущий король Англии. Воздух в просторной столовой вибрировал от скрытого возбуждения: ни один жест, ни одно слово Берти и Монтгомери не укрывалось от бдительных взглядов.
