Люси воткнула вилку в лежащий на тарелке пирог. Корочка с хрустом разломилась, поплыл теплый аппетитный запах. Глаза сами собой закрылись, шум голосов умолк. Люси давно позабыла, какое удовольствие получала раньше от вкусной еды.

Она откусила неприлично большой кусок. Боже… Ее экономка – просто чудо, но повариха из нее никакая; с другой стороны, она все равно в половине случаев ест не глядя – сама сидит на кухне, а мысли вертятся вокруг стола в гостиной, как жадные хищники.

– Повар превзошел сам себя, – сказала она лорду Мелвину, когда сообразила, что поглощает пирог в полном молчании, поставив своего партнера в неловкое положение.

Мелвин торопливо проглотил то, что было у него во рту.

– Определенно лучше, чем обеды, предоставляемые новым сервисом в Вестминстере, – проговорил он, промокая губы салфеткой. – Я бы не прочь, чтобы снова открылся «Беллами». На днях телятина была просто ужасна.

– Откуда мне знать, – саркастически усмехнулась Люси.

В «Беллами», буфет в Вестминстере, активисток феминистского движения не допускали, и она не удостоилась чести присоединиться к мужчинам-политикам за обедом.

Мелвин изумленно ахнул:

– А мне казалось, вы вездесущи; трудно представить, что в Вестминстерском дворце остались места, где леди Люсинда не может появиться неожиданно.

Она приподняла брови:

– Надо же! Звучит так, будто меня считают привидением.

– Довольно многие примерно так и говорят, – невозмутимо ответил он.

А вот это уже не соответствует плану – предполагалось, что дурная слава Люси не должна быть в Клермонте темой разговоров.

В умных глазах Мелвина сверкнуло любопытство. Со своим похожим на клюв носом он выглядел как сорока, намеревающаяся что-то украсть.

– Так, значит, вы не прочь занять место в парламенте и вынужденно питаться тамошними обедами?

– Разумеется, – без промедления ответила Люси. – И однажды это случится.

Мелвин кивнул:

– Тогда вам следует вплотную взяться за Гладстона.

Люси нахмурилась. А вот это уже неприкрытое подстрекательство. В ходе последней избирательной кампании премьер-министр Гладстон довольно часто заявлял о поддержке феминистского движения – даже Люси загорелась надеждой. Суфражистские ячейки по всей Британии искренне оказывали ему всевозможную поддержку – организовывали марши и петиции, направляли запросы, – однако прошло три месяца его пребывания у власти, а он не сказал ни слова в поддержку Дела. Вестминстер продолжал работать своим чередом на фоне пустых обещаний. А как только премьеру начинали надоедать, он советовал набраться терпения и ждать – как и все предыдущие администрации.

Люси положила вилку и потянулась к бокалу с вином. Совиньон с приятной кислинкой взбодрил ее, оставив во рту долгое послевкусие.

– Пока я не придумала способ находиться одновременно во всех местах.

– Подумайте над тем, чтобы поручать задания другим и не считать себя незаменимой. Делегирование – вид искусства.

– Блестящий совет, – вяло отмахнулась Люси. – Мне бы и в голову не пришло.

Он кивнул – то ли из вежливости, то ли из рассеянности.

– Понимаете, самое забавное свойство всякого дела состоит в том, что оно обычно продолжает делаться и без вас. Вопрос в том, сможете ли вы с таким же успехом обойтись без него. Кстати, вы уже прочли проект Монтгомери по внесению поправок? – Мелвин усмехнулся. – Ну конечно же, прочли. Поделитесь мнением.

В этот момент Монтгомери говорил что-то принцу Уэльскому, который в ответ оживленно кивал.

– Его проект не вызывает возражений по формулировкам и содержанию как у Миллисент Фосетт, так и у наших юристов. Некоторые возражения есть у меня.

– Иначе и быть не могло.

Она пожала плечами:

– Но если учесть их в проекте, поправки могут не пройти через наших основных оппонентов в палате лордов. А у текущего варианта есть шанс. И на его основе мы сможем начать следующий раунд борьбы.

– Монтгомери знает, как выстраивать стратегию. Его проект скользкий, как угорь в масле; не заметишь, как проскользнет между пальцами.

– Несомненно. – Люси уставилась на свою тарелку с подсохшими овощами. Она вообразила себе угря в масле, и аппетит разыгрался еще сильнее.

Взгляд Мелвина по-прежнему был прикован к главному столу. Даже политика влечет к королевской власти, как мотылька на огонь.

– Это все влияние герцогини, – сказал он, понизив голос. – Я имею в виду новую политику Монтгомери.

Несколько секунд оба осторожно поглядывали, как Аннабель с заинтересованным лицом слушает какую-то историю принца Уэльского. Наследник трона оживился. Он отчаянно жестикулировал правой рукой, угрожая разбить бокал, и при этом не сводил глаз с герцогини. Все в огромном зале тоже это заметили. Люси ощутила прилив удовлетворения. Был инцидент с кошкой или нет, но никто не решится оспорить мнение принца, а сейчас все его внимание направлено на Аннабель.

– Удивительно, правда? Теперь ясно, почему мои коллеги возражают против того, чтобы дать прекрасному полу больше власти, – заметил лорд Мелвин.

Люси медленно развернулась на стуле и посмотрела ему в глаза:

– Что вы имеете в виду, милорд?

Он остановил взгляд на принце:

– Ее светлость раньше была деревенской простушкой, верно?

При упоминании Аннабель Люси встала на дыбы:

– Да, была.

– И посмотрите, где она теперь – влияет на герцога и очаровывает будущего короля! Большинство мужчин приобретают подобные привилегии по праву рождения и впоследствии неустанной политической деятельности. И естественно, люди задаются вопросом: зачем женщинам нужна власть политическая, если они и так обладают достаточно большой властью лишь потому, что являются женщинами?

Люси потрясенно улыбнулась:

– А вы играете роль адвоката дьявола, лорд Мелвин!

– Допустим. И как бы вы удалили когти тому, кто выскажет такое мнение?

– Я предложила бы ему прочесть определение слова «свобода» в оксфордском словаре.

Мелвин приподнял брови, словно разговаривал с невоспитанным ребенком.

– А вот скажите, – продолжила Люси, – многие ли из ваших гипотетических знакомых женщин могут сравниться с герцогиней по красоте, уму и молодости?

Брови Мелвина вернулись на место:

– Всякий джентльмен неизменно расточает комплименты внешности и талантам любой знакомой дамы.

– Не спорю, – невозмутимо ответила Люси. – А теперь любезности в сторону. Ее светлость обладает редкой комбинацией отличительных черт характера, которые сведут с ума большинство мужчин. Однако разве влиятельность и высокое положение джентльмена зависят от чего-либо столь же преходящего, как его природное обаяние? Должен ли он быть знаменитым, чтобы его причислили к группе избранных? Нет. Он официально имеет право голоса лишь потому, что он мужчина.