В первую ночь, когда мы встретились на пляже, я подумала, что Эван нормальный, но теперь я нахожу его грубым и нарочито недружелюбным. Ему недостаточно того, чтобы просто быть мудаком по отношению ко мне. Ему нужно, чтобы я знала, что он старается быть мудаком. Его усилия, безусловно, оценены.

– Ну вот, проверил. – Купер прожигает своего брата многозначительным взглядом. В тишине происходит немой разговор, смысл которого я не могу понять. – До свидания.

– Скажи мне кое-что, Мак.

– Серьезно, чувак, отвали. – Купер отходит от меня, пытаясь проводить своего очевидно пьяного брата обратно к дому.

Эван пялится на меня из-за бутылки пива, делает очередной глоток, а затем отталкивает Купера.

– Меня разрывает от любопытства. Богатые девчонки занимаются анальным сексом?

– Ну все, хватит, придурок. Отвяжись от нее.

– Или вы платите кому-то, чтобы делали это за вас?

Все случается мгновенно. В один момент Эван смеется над своей собственной несмешной шуткой, а в другой…

Он лежит на земле, и из его рта стекает кровь.

Глава двадцать пятая

КУПЕР

Я укладываю его на землю одним ударом. Эван уже порядком надрался, иначе смог бы лучше выдержать удар. Я чувствую легкое сожаление, когда вижу кровь, стекающую по асфальту, но все угрызения совести исчезают, едва Эван неуклюже поднимается на ноги и бросается на меня.

Он ударяет плечом мне в живот, хватая меня за талию, и мы врезаемся в мой грузовик. Я слышу, как Мак кричит на нас, но это бесполезно. Эван сейчас на взводе. И когда он наносит пару жестких ударов мне по ребрам, мне уже плевать, кто он такой. Что-то во мне ломается, и весь мой мир сводится к единственной задаче – надрать задницу моему брату. Мы обмениваемся ударами, принимаясь кататься по улице, глотая дорожную пыль. Внезапно кто-то разнимает нас.

– Пошел ты! – кричит на меня Эван.

– Ты напрашивался, – рычу я.

Он снова делает выпад, и мои кулаки уже наготове.

Чьи-то тела заполняют пространство между нами, и нас насильно разнимают.

– Да что с вами двумя не так? – кричит Хайди. Она и Джей Уэст держат Эвана, вставая между нами, пока я отталкиваю руки как минимум троих других парней с вечеринки.

– Я в порядке, – ворчит Эван. – Отвалите. – Он вырывается из их объятий и мчится по улице пешком.

– Я его догоню, – предлагает Стеф, тихо вздыхая.

Поняв, что потасовка завершилась, все, кроме ближайшего круга наших друзей, возвращаются на вечеринку.

– Да нет, дай ему остыть, – советует Алана.

Хайди искоса смотрит на меня, прежде чем уйти, Джей плетется за ней, как влюбленный щенок. Интересно, они сошлись? Надеюсь на это. Может, тогда она перестанет меня так ненавидеть.

Стеф и Алана одинаково хмурятся, изучая меня. Да пофиг. Мне плевать, что они сейчас думают. Эван заслужил каждый гребаный удар.

Мак дотрагивается до моего лица, осматривая повреждения.

– Ты в порядке?

Я вздрагиваю, когда ее пальцы скользят по быстро распухшему участку под моим левым глазом.

– У меня все нормально. – Я так же пристально вглядываюсь в ее лицо. – А у нас?

Я не жалею, что ударил Эвана за сказанное – никто не может так разговаривать с Мак, – но мне жаль, что ей пришлось это увидеть.

Черт, если это оттолкнет ее…

Она целует меня в щеку.

– Ты должен пойти за ним.

Я колеблюсь.

– Я буду здесь, когда ты вернешься, – обещает она, будто читая мои мысли.

Мне ничего не остается, кроме как поверить ей. К тому же пьяный Эван, шатающийся по ночным улицам в одиночестве, явно напрашивается на неприятности. Так что я отправляюсь его искать. Оборачиваюсь через плечо один раз, второй. Маккензи все еще там, стоит у моего пикапа.

В конце концов я нахожу Эвана на скамейке на маленькой игровой площадке, освещенной лишь парой тусклых уличных фонарей.

– Все зубы на месте? – спрашиваю я, садясь рядом с ним.

– Да. – Он трет челюсть. – Ты бьешь, как десятилетка.

– Все равно надрал тебе задницу.

– Да я бы тебя побил.

– Ни хрена бы ты не сделал, – говорю я, глядя на него с ухмылкой.

Некоторое время мы тихо сидим, наблюдая, как качаются на ветру качели. Прошли годы с тех пор, как мы с Эваном так сильно ссорились. Дрались. Я бы солгал, если бы сказал, что не чувствовал приближения этого дерьма. Оно назревало уже давно. Может быть, я мудак, что не поговорил с ним об этом раньше. Опять же, проецировать свои собственные проблемы на Мак – это слабость, и я не позволю ему продолжать в том же духе.

– Ты перешел границу.

– Ай, да ладно. Было смешно, немножко. – Он сутулится, сидя на скамейке, то и дело грозясь рухнуть на землю.

– Я серьезно. Она тебе ни хрена не сделала. У тебя проблема со мной, так повзрослей уже и скажи об этом. Ехидные комментарии и все это пассивно-агрессивное дерьмо заканчивается прямо сейчас.

– Звучит так, будто ты ставишь мне ультиматум. – Эван поворачивает ко мне голову. – Вот значит как?

– Черт, чувак. Ты мой брат. Мы родня. Ничего никогда этого не изменит. – Я расстроенно качаю головой. – Так почему ты так бесишься из-за нее?

– Из принципа. Она клон, Куп. Такие люди не давали нам жить с тех пор, как мы были детьми. Или ты забыл? Мудаки, которые разъезжали на своих тупых гольф-карах, кидались в нас напитками, скидывали наши велики с дороги.

Эвану однажды сломали руку: перескочил через руль, упал в канаву, когда один из них порезал ему шину. Мы вернулись спустя неделю и поквитались со всей четверкой. Это были годы, полные такого дерьма. Мы ввязывались в драки. Око за око.

– Такие люди, да, – напоминаю я ему, – а не она. Ты не можешь наказывать Мак за то, что кто-то из них сделал с тобой. Это именно то, что я намеревался сделать, если бы все еще держался плана. И я бы тоже превратился в ублюдка. – Я тихо вздыхаю. – Почему ты просто не позволишь мне быть счастливым?

Его плечи напрягаются.

Черт, все мы пережили ежедневную мыльную оперу, шоу Эвана и Женевьевы. Постоянные ссоры на глазах у всех. Они заставляли нас выбирать сторону в этих ссорах, хотя мы и не желали. Расставались. Валяли дурака. А затем снова сходились, будто ничего не произошло. Я никогда не закатывал истерик по этому поводу и уж точно не обращался с ней, как с дерьмом, чтобы она свалила. Если Эван и любил ее, это была его чертова проблема, а не моя.

Так почему же теперь, когда я нашел кого-то, кто мне действительно небезразличен, он ведет себя, как придурок, из-за этого?

Вздыхая, Эван проводит рукой по волосам.

– Ничего не могу с собой поделать, чувак. Это меня гложет. Почему это должна быть одна из них? Ты мог бы ткнуть в любом направлении и наткнулся бы на десяток цыпочек, которые готовы ради тебя упасть на колени.

– Не знаю, что тебе сказать. Она другая. Если бы ты дал ей шанс, то понял бы это.

Нет никаких веских причин, по которым мы с Мак должны быть вместе. Я не могу придумать ни одной. И, черт возьми, может быть, у нас ничего и не получится. Она упрямая, самоуверенная заноза в моей заднице. Но она также великолепна, забавна, непосредственна и амбициозна. Оказывается, это мой тип. Она сводит меня с ума. Я никогда не встречал девушку, которая оставалась бы в моей памяти дни и недели после того, как я ее увидел. Она словно у меня под кожей. И, несмотря на то, что мы совершенно разные, она понимает меня так, как немногие другие.

Ну, а если я обманываю себя, если вся эта затея рухнет, значит, так тому и быть. По крайней мере, я попытался.

– То есть мне тебя не отговорить? – спрашивает Эван, и его решимость медленно испаряется.

– Я прошу тебя как брата – прими это.

Он обдумывает мои слова. Слишком долго, по-моему. Впервые в жизни мы находимся на противоположных сторонах, и я должен задаться вопросом – не слишком ли много в нем враждебности, не слишком ли много ярости по отношению к клонам, чтобы вернуть его на мою сторону.

Эван снова вздыхает и поднимается со скамейки.

– Ладно. Думаю, от самого себя тебя не спасти. Я отступлю.

Я принимаю позицию Эвана, и отныне мы считаем ситуацию замятой.

Вернувшись на вечеринку, я отправляю его домой на машине Аланы, чтобы убедиться, что он доберется туда в целости и сохранности, пока я отвезу Мак в ее общежитие.

– Я сожалею об этом, – говорю я ей после нескольких минут молчания. Она смотрит в пассажирское окно, глубоко задумавшись, что меня невероятно волнует. – Это не имело к тебе никакого отношения. У моего брата слишком много неуместного гнева.

– Братья не должны драться.

Я жду, не уверенный, будет ли она продолжать. Мое беспокойство усиливается,