Как жехорошо было вмоем времени! Непросто хорошо— кайфово! Ноназад невернуться, потому что будущего нет. Как женехочется, чтобы все заканчивалось! Как жепредотвратить катастрофу?

Чтобы такое стало посилам, нужно пробиться наверх, вовластные структуры. Акак помне— так лучше вшахту, чем вовласть, где бассейн саллигаторами. Непохарактеру это мне, язнаю, какое там бурлит дерьмо. Чтобы бурлить вместе сними, нужно самому стать хищником идерьмом.

…но неволк япокрови своей.

Пат!

Мысли оборвались, потому что автобус остановился, имыначали протискиваться квыходу. Бесплатный, блин, массаж всех частей тела! Ярастопырил руки, оберегая сестру, чтобы она невыронила обрез.

Наконец мывывалились изавтобуса, Наташка переложила обрез кдругому боку иприжала рукой, проворчала:

—Так целку сорвут, инезаметишь.

Яжадно вдохнул горный воздух.

Поселок располагался пообе стороны дороги. Слева горы, справа горы, придорожная сирень благоухает, авот вишни уже отцвели. Если есть насвете рай, это наш любимый край!

Вместе снами никто изавтобуса невышел, испрашивать, где бабушкин дом, было некого, аяникогда небыл унее вгостях инезнал даже, вкакую сторону идти. Мыпосути кчужому человеку собираюсь напрашиваться.

—Пойдем вперед,— предложил я.— Походу движения домов вроде больше, выше вероятность, что это там.

Спорить Наташка нестала, побрела следом, тяжело дыша исутулясь.

Итут произошло странное: донесся истошный старческий вопль:

—СиСи, ануслезай сДжины, растуды тебя вкачель! Машина едет! Келли! Келли, нежри газеты! Анупошли, пошли, рогатые! Иден! Вернись, сучка рыжая!

МысНаташкой переглянулись, непонимая, что происходит. Старики напились «виагры», наелись грибов ииграют вСанта-Барбару? Нопочему— «рогатые»?

Вскоре все стало ясно: сперва изпроулка выехал зеленый «москвич», аследом заним выбежало козье стадо. Машина стоит— козы стоят. Машина трогается— козы следом. Прихрамывая, приковылял лохматый дед вплоской кепке икирзовых сапогах, иначал стегать винторогого сизого козла хворостиной, приговаривая:

—СиСи, анупошел отсюда, пошел давай!

Возмущенно блея, козел свернул впроулок. «Москвич» тронулся, ичасть стада побежала заним, аяринулся имнавстречу, раскинув руки. Наташка тоже срадостью присоединилась. Вдвоем удалось вернуть коз пастуху. Вытирая пот, онпроковылял кнам. Наташка встала вполоборота, чтобы онневидел ееразбитое лицо.

—Спасибо вам,— сказал онипогрозил козам:— У-у-у, рогатые! Какие жевредные твари!

—Ауних увсех такие имена, изСанта-Барбары?— Нучто быеще интересовало Наташу?

—Язык сломаешь,— пожаловался дед.— Козел Кондрат один нормальный был, дапомер. Теперь эти вот.

Расположив ксебе собеседника, яспросил:

—Скажите, анезнаете случайно, где живет Эльза Марковна Епифанова?

—Эльза-то? Авот вэтот проулок сверни, ипонему доконца, предпоследний дом слева, значится, сзеленой калиткой изеленым деревянным забором, значится, тридцать третий. Азачем вам Эльза?

—Амыпро нее доклад вшколе пишем,— соврал я.

Стыдно было говорить, что мысвою бабушку вглаза невидели инезнаем, где она живет.

—Ну, Эльзе привет отВасилия!— Дед вместе снами побрел впроулок ипожаловался:

—Хорошая женщина Эльза, значится, новредная— жуть! Вмолодости какая красивая была!— Онмечтательно закатил глаза иткнул хворостиной вНаташу.— Вот натебя похожая. Икоза ее, Иден, самая пакостная. Нокрасивая. Вот, вот нувывидите?

Онкинулся крыжей козе, чье туловище было разделено темной полосой, точно ватерлинией, наверх иниз, которая, встав назадние ноги, объедала молоденькие абрикосовые деревья, свесившие листья заограждение.

—Видите, да? Анупошла!— Онстегнул козу хворостиной.

Мыприбавили шаг, разогнали купавшихся впыли воробьев. Завидев нас, подняли гвалт собаки.

Последние дома этой улицы упирались прямо влес. Мечта мизантропа— жить втаком месте!

Мыостановились возле невысокого дощатого забора идеревянной калитки, скоторой облупилась зеленая краска. Звонка или колокольчика тут небыло, и, чтобы призвать хозяйку, следовало кричать. Наташка взяла меня заруку исжала холодные пальцы.

—Небойся, все будет хорошо,— ободрил ееяикрикнул:— Бабушка Эльза!