заложил шнурник с той стороны.

Со стороны дальнего коридора? Антон хорошо помнил, что кусков мела там валялось в избытке. Во всяком случае, достаточно, чтобы заполнить хоть всю костницу… Значит, их преследователь не просто ушел. Уходя, он запечатал выход. Но зачем?

Ответ лежал на поверхности. Неизвестный человек совершил то, что собиралась сделать Надежда. Он спрятал костницу от других.

Трехметрового прохода, сквозь который они проникли в подземный склеп, теперь больше не существовало. Они были замурованы.

— Ну ничего, ничего… Сейчас разберемся, — нахмурился он, засучивая рукава.

Сгоряча он попробовал раскапывать породу руками. Это оказалось непростым занятием. Несмотря на кажущуюся мягкость и податливость мела, попробуй расковыряй его одними ногтями.

Приложив кучу усилий, он довольно быстро ободрал пальцы до крови, но особенно не продвинулся. Дело пошло быстрее, когда Надежде удалось раздобыть крепкую палку. За час напряженной работы этим импровизированным инструментом они пробились на треть метра, но по мере углубления в тоннель каждый отвоеванный сантиметр давался все труднее. Эти усилия напоминали попытки спилить дерево пилкой для ногтей.

— Без нормальных инструментов здесь делать нечего, — сказал он, ощупывая сломанный ноготь. — Может быть, хоть какой-нибудь ломик в углу завалялся? Ну или хоть кусок арматуры?

— Попробую узнать у отца, — сказала она. — Он здесь все знает. Если кто-нибудь нам и может помочь, так это только он.

— Он и вправду твой отец? — хмуро спросил он, скосив взгляд в темноту между рядами. Этот странный человек вовсе не рвался им на помощь, а остался там, на площадке у креста из четырех саркофагов. Антон сомневался, что в его настоящем состоянии от него был какой-то прок, но все-таки…

— Если не считать того, что он нас бросил, когда я еще не родилась, то да, он мой отец, — сказала Надежда. — Бросил мою мать беременной и исчез. Так что росла я без него. Когда он вернулся и попросил у матери прощения, то она его простила. Ну, а потом его посадили в тюрьму, и этого мать уже не могла ему простить. Так что для меня он всегда был чужим. Но это не отменяет того, что он особенный человек.

Она помолчала и тихо, почти шепотом добавила:

— Он дедовик.

— Кто?.. — удивился он. — А-а… Припоминаю. Менеджер по дедам. Это же какая-то неофициальная должность?

— Дедовиками становятся по наследству, — объяснила она. — Стать им непросто. Нужны особенные знания и способности. По материнской линии отец происходит из семьи Кожехубов, а они потомственные дедовики. Отца обучал дед, который сам был дедовик, а того прадед, прапрадед, и так далее. Дедовик следит, чтобы в пещере было достаточно припасов — еды, свечей, одежды, белокровицы и так далее. Он ходит по домам, собирает все необходимое и передает в монастырь.

— Но сейчас-то монастырь пуст. Дедов нет, кроме тех, что в костнице. Зачем тогда нужен дедовик?

— И теперь забот хватает! Ухаживать за костницей, следить за чистотой, прибираться, менять белокровицу, чтоб деды не испортились. Раньше из деревни приходили на помощь, но сейчас никого не дождешься. Когда есть время, я отцу помогаю, — призналась она.

— Так ты его заместитель, что ли?

Надежда слабо улыбнулась.

— Вроде того. В будущем я бы могла сама стать дедовиком. Ну, если с отцом что-нибудь случится. Он меня уже кое-чему научил, и способности у меня есть. Но тут есть одна сложность…

Тут он догадался, прежде чем она ответила.

— Я женщина. А женщин — дедовиков не бывает, — сказала она. — Дедовик — он как кузнец, только мужского рода.

— А ты бы хотела?..

Он чуть не брякнул — и охота тебе возиться, ухаживать за трупами в каком-то подземном склепе? Девушка с готовностью ответила:

— Еще бы!.. Очень хочу! Это мечта всей моей жизни. Но слишком большая ответственность… Вся история нашей деревни, что накопилась за столетия, заключается в тех, кто тут лежит. Это ведь значит тоже стать… подвижником. Одним из них. Даже не знаю, хватило бы у меня смелости.

Антон вытаращился на нее.

В бледнеющем свете фонаря ее лицо было почти не разглядеть, но в глазах мерцали упрямые огоньки. Видимо, в этой девушке он определенно что-то упустил.

— Значит, твой отец… — он запнулся, потому что до сих пор с трудом представлял Пылесоса в этой роли. — Твой отец знает об этом месте все?

— Абсолютно все!

— Тогда, может быть, — сказал он, — он подскажет, где здесь запасной выход?

Он сказал это полушутя, но девушка вполне серьезно сказала:

— Вообще-то есть. Просто нам он не подойдет. Человеку через этот ход не пройти…

* * *

Заглянув внутрь, Антон догадался, почему Надежда назвала это место колодцем. Сооружение представляло собой открытый квадратный погреб — узкий, ограниченный четырьмя стенами, устроенный в самом центре костницы, где четыре саркофага смыкались углами. Стенки погреба сужались книзу, на глубине около метра заканчиваясь воронкой с круглой черной горловиной.

Ничего подобного Антон раньше не встречал. При этом сооружение было так искусно сконструировано, что догадаться о его существовании с первого взгляда было никак нельзя.

Он направил луч фонаря вниз, чтобы разглядеть горловину поближе, и разочарованно убедился, что Надежда была права. В это отверстие мог пролезть разве что кот средних размеров, а уж для человека проход явно не годился. А чтобы расширить дыру, понадобятся инструменты, которых у них, опять таки, нет.

Кому нужен запасной выход, если через него невозможно выйти?

Назначение колодца оставалось для него загадкой, пока он не обратил внимание на множество сухих волокон, приставших к стенкам воронки.

Надежда подтвердила его догадку.

— Нужно же как-то избавляться от сухих листьев и всякого мусора. Для этого пещерные жители устроили этот колодец.

— И куда ведет этот ход?

— В карстовую полость на нижнем уровне, — пояснила она. — Там внизу течет подземный ручей, который потом выходит на поверхность ниже по течению. В детстве мы забирались в колодец, чтобы послушать, как шумит вода. Считалось, что если долго ждать и если сильно повезет, то можно услышать голоса потерянных душ.

— Чьи голоса? — опешил он.

— Духов предков. Ну, есть такое поверье. Тем старцам, кому не досталось места в костнице, пришлось спускаться в еще более глубокую пещеру. Бабки говорили, что после смерти души этих потерянных до сих пор бродят и переговариваются где-то там внизу.

Просто замечательно, кисло подумал он. Какая неограниченная фантазия у бабушек.

— Ну, лично я не ничего слышала, — поспешила признаться девушка, — Скорее всего, это акустический эффект. Голоса доносятся откуда-то с реки, а отголоски попадают в пещеру через грот, где река вливается в пещеру.

— Ясно. В общем, это такой мусоропровод…

Он бросил в колодец пригоршню