Шрифт:
Закладка:
– Спасибо, – сказала я, хотя непонятно, за что их благодарить. – Думаю, просто пойду домой.
– Да, так и сделай, – сказал охранник. – И не выходи на улицу. Скажи своим родителям, чтобы получше присматривали за детьми. Не то однажды такая молодая девушка, как ты, поедет прокатиться на велосипеде и больше не вернется.
Всю дорогу до дома меня трясло. Я вздрагивала от любой тени, от любого неожиданного звука.
Не буду ходить в старшую школу. Туда только через центр. А в Мэпл Хилл дорога ведет по окраинным улицам. Правда, там тоже может оказаться кто угодно. И Джонни вряд ли меня защитит.
По возвращении мама не заметила, что библиотечные книги – те же, с которыми я уехала. Она спросила, нет ли писем от папы, и я соврала, дескать, нет.
Может, это и не вранье, но все равно было неприятно.
Не знаю, что делать.
30 августа
За ужином мама спросила меня и Джонни, что мы решили.
– Я, пожалуй, не буду ходить в школу, – сказал Джонни. – Кажется, никто больше не собирается.
– Но ты отдаешь себе отчет, что придется учиться дома? – спросила мама. – Нельзя просто сидеть сложа руки и ничего не делать.
– Знаю, – ответил Джонни. – Я буду стараться.
– А ты, Миранда? – спросила мама.
Я немедленно расплакалась.
– О, Миранда, – сказала мама своим Только-Не-Это тоном.
Я выбежала из кухни и взлетела наверх, в свою комнату. Даже мне самой было очевидно, что я веду себя как двенадцатилетняя.
Через несколько минут в дверь постучал Мэтт, и я разрешила ему войти.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я высморкалась и кивнула.
– Тебя беспокоит что-то конкретное? – поинтересовался он, и вопрос был настолько нелепый, что я начала истерично ржать.
Думала, он влепит мне пощечину, а он принялся хохотать со мной вместе. Нам понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться, и когда это, наконец, произошло, я рассказала о том, что случилось в городе. Все. Сказала ему, кто были эти парни, и что полиция закрыта, и что сказали охранники у больницы.
– А маме ты ни словом не обмолвилась. Почему?
– У нее и без того забот хватает.
Мэтт помолчал.
– Охранники, пожалуй, правы, – произнес он в конце концов. – Вам с мамой не следует больше выходить из дома в одиночку. Думаю, дойти до миссис Несбитт – не проблема, но не дальше.
– В общем, мы в заточении.
– Миранда, мы все в заточении. Думаешь, мне нравится так жить? Я вот не могу вернуться в Корнелл. Даже не знаю, существует ли он до сих пор, а если существует, то все равно не могу просто поехать туда на машине или велосипеде или поймать попутку. Я тоже застрял. И мне это нравится не больше чем тебе.
Я никогда не могу найти слов, если Мэтт признается, что несчастен. В итоге промолчала.
– Ты права насчет старшей школы. Это плохая идея – ездить туда через центр. На почту и в библиотеку с этих пор хожу я. Но если рассматриваешь Мэпл Хилл, буду провожать тебя по утрам и встречать днем.
Я поразмыслила над этим. Не то чтобы мысль о школе приводила меня в восторг. Но, с другой стороны, мысль о вынужденном домашнем аресте вообще сводит с ума. Как знать, может, я больше никогда не выеду из Хауэлла. Неплохо бы хоть из дома выходить.
– Ладно. Попробую Мэпл Хилл. Только не говори маме, что случилось. Не хочу, чтобы она беспокоилась еще больше.
Мэтт кивнул.
Так что завтра в школу. Ура.
31 августа
Когда мы с Мэттом прикатили в школу утром, я увидела, что всех ребят разделили на три большие группы. Дети от дошколки до пятого класса – в одной (самая большая), с шестого по восьмой – в другой, с девятого по двенадцатый – в третьей.
Я попрощалась с Мэттом и пошла к третьей группе.
Мы в группе пересчитались, и оказалось, нас тридцать один человек. Несколько лиц показались знакомыми, но не было никого, с кем бы я училась раньше, не говоря уж о друзьях. Неформальная перекличка выявила шестнадцать девятиклассников, семь десятиклассников, четыре одиннадцатиклассника и шесть двенадцатиклассников.
– Похоже, проблема больших аудиторий не стоит, – заметил один из старших, и, конечно же, все оказалось совершенно наоборот.
Наконец, двери открыли, мы вошли внутрь. Младшим велели идти в столовую, средних отправили в спортзал, а старших – в музыкальный зал.
А в нем мы обнаружили, что на всех не хватает стульев, а те, что есть, рассчитаны в основном на семилеток. В общем, мы расселись на полу и стали ждать. И ждать. И ждать. Само собой, я понятия не имею, сколько именно мы ждали, но кажется, вечность.
В конце концов появилась миссис Санчес. Я чуть не расплакалась – так волнительно было увидеть знакомое лицо.
Миссис Санчес улыбнулась нам и сказала:
– Добро пожаловать в старшую школу Мэпл Хилл. Мне очень приятно видеть каждого из вас.
Некоторые ребята засмеялись.
– Я знаю, как все это трудно для вас. И мне хотелось бы сказать, что станет лучше, но, разумеется, я не уверена, что это правда. В моих силах – лишь быть честной с вами и верить в то, что вы примете наилучшие для себя решения.
– Так что, старшей школы не будет? – спросил кто-то из младших.
Непонятно было, радует его эта перспектива или огорчает.
– Как видите, старшеклассников явилось не так уж много, – ответила миссис Санчес. – Мы получили известие, что в старшей школе сорок четыре человека из девятого – двенадцатого классов. Очевидно, большое количество семей разъехалось, а кто-то предпочел в этом году домашнее обучение.
Ага, а еще нам всем хорошо известно, хоть никто не произнес этого вслух, что многим школа теперь до лампочки. А кое-кто, вероятно, умер. Этого мы тоже не сказали.
– Так что, мы все тут? – спросил один из ребят.
– Точно не знаем. Не все родители пришли на собрание. Мы определенно надеемся, что учеников станет больше.
– Надо было предложить бесплатную еду, – сказала какая-то девочка, и все засмеялись.
– Сколько осталось учителей в старшей школе? – спросила одна двенадцатиклассница. – Как нас разделят?
У миссис Санчес стал такой смущенный вид, какой я уже привыкла видеть у взрослых.
– Это проблема. В старшей школе четверо учителей. Преподаватели химии, испанского, математики и биологии. Здесь у нас учитель по английскому и я. У меня есть диплом преподавателя истории, хотя я не стояла у школьной доски с тех пор, как стала директором.
