Шрифт:
Закладка:
Джо встречается со мной взглядом.
– Знаешь, Фил – не потаскун. Он хуже. Секс тут ни при чем. Он все время хочет завоевывать любовь людей. Но, как только цель достигнута, он не знает, что с этой любовью делать. И тогда он переходит к следующему объекту, чтобы завоевывать дальше.
Джо критиковала Фила и раньше, но никогда не высказывалась так беспощадно и язвительно. Пожалуй, это действительно конец.
Она вздыхает.
– Проблема в том, что мне нужно забыть, как хорошо бывало порой. Я ни с кем больше не почувствую ничего подобного. Но придется рискнуть, не так ли? Я знаю, что все кончено и мы не должны быть вместе. Думаю, мне удастся разлюбить Фила. Но разлюбить свои прежние чувства – вот что трудно.
Согласна. Мне так хочется рассказать Джо, как я ее понимаю. Но мои слова недостаточно красноречивы. Я сочувствую твоей потере, Джо.
Джо могла не беспокоиться о том, что остальные два члена нашей четверки не почувствуют, как ей паршиво. Они оба – как бальзам для души.
Ни один из них не высказывается о Филе Потаскуне презрительно. Это заставляет меня осознать, до какой степени они терпеть не могли Робина. Проводы Фила проходят с гораздо большим почтением, нежели проводы Робина. Практически это погребение викинга. Ничего похожего на прощание с Робином в духе «уберите это дерьмо отсюда».
– Жажда большего – это проклятие нашего века, – кивает Рэв, когда Джо повторяет свой диагноз, объясняя, почему Фил не может примириться с тем, что будет ее постоянным партнером. – Я говорю клиентам: удовлетворенность – чудесная вещь, но благодаря неудовлетворенности продается больше товаров и услуг.
– Да, как подумаешь о тех временах, когда женились на ком-нибудь из соседней деревни, и у тебя были каток для белья и рахит, и все такое. Не нужно было сравнивать и приходить в отчаяние. Да и с кем было сравнивать – разве что с четырьмя беззубыми соседями? – говорит Клем. – А теперь у меня стресс из-за Инстаграма[64]: получается, у всех в мире жизнь лучше, чем у меня. Я уверена, что никто никогда не плел венки и не раскрашивал собственноручно пасхальные яйца, пока не появилась возможность тыкать их мне в нос.
– Ток-шоу Клем Тед! – объявляет Рэв. – Тебе не хватает только шляпки Мадонны и бокала с водой, чтобы отхлебывать из него.
– Я бы это посмотрела, – говорю я, и Джо присоединяется.
– Я понимаю, почему ты любила Фила, – обращается Клем к Джо. – Помните, он рассказывал историю о том, как у него был отходняк, он блевал в доме своей тетушки и зажигал ароматическую свечку? Он был хорошим рассказчиком.
– У юмора убойная сила, – подтверждаю я. Нужно выразить сочувствие, но не перестараться. Иначе Джо может передумать и вернуться к Филу. – Я никогда не могла устоять перед юмором.
– Так вот почему ты встречалась с Робином Макни! – восклицает Рэв, и все хихикают.
– Сейчас я скажу то, чего никогда не говорила, – объявляет Клем, кладя ногу на ногу (на ней канаречно-желтые чулки). – Как вы знаете, я неспособна влюбиться. – Она строит гримасу. – Это потому, что я даже слишком способна на это, но знаю, что тогда мне конец. Это как моя мама и уборка в доме…
Мы вопрошающе смотрим на нее. Мама Клем помешана на чистоте до такой степени, что мы подозреваем расстройство.
– Так вот вам правда: мама говорит, что на самом деле ей лень убирать.
Теперь у нас скептическое выражение лица.
– Это правда! Посмотрели бы вы на нее в номере отеля! Мгновенно превращается в сибаритку. Дома она драит полы до блеска, все должно быть на своих местах. Потому что, если она расслабится, рухнет мир и ее детей заберет социальная служба. Она ведет непрекращающийся смертный бой со своей истинной натурой. Ну, то же самое у меня с мужчинами. На самом деле я безвольная дурочка, которая сделает что угодно для своего мужчины. Поэтому я очень осторожна, чтобы не нарваться на мерзавца. А если нарываюсь, то сразу же срабатывает защитный рефлекс. Я вышвыриваю его, не успеет он и глазом моргнуть.
Рэв задумчиво потирает подбородок и поправляет шарф. Он единственный из всех, кого я знаю, кто носит шарф в помещении, в качестве аксессуара.
– А вдруг ты упускаешь кого-то, с кем была бы счастлива? – спрашивает Джо.
– Может быть. Но, вообще-то, не думаю, что существует Мужчина-Который-Мне-Нужен. Ладно, подождем до тех пор, когда будет похоже на то, что он объявился.
– Гм-м, не самый надежный план. Но должен сказать, что у меня дела не лучше, – говорит Рэв. – Интернет-свидания – это все равно что стрельба из рогатки в луну. – Он вздыхает. – Все, что я хочу – это артистичная женщина, которая любит путешествовать и умеет уверенно носить красную трильби[65], у которой ум, как стальной капкан, и которая свободно говорит на нескольких языках. В этом нет ничего невозможного, учитывая длину моего…
Клем кричит:
– Ради бога, нет!
– …длину моего поиска! Моего поиска!
– Идеальная женщина для тебя, Рэв, это Принс, – говорит Клем. – Только если бы он не был мужчиной и не умер.
– Да, верно. Это действительно препятствия. Но без них не обходится ни один любовный роман.
Сейчас смеется даже Клем.
– А как насчет тебя, Джордж? – Рэв смотрит на меня глазками-бусинками. – Кто будет преемником мистера Макни?
– Что-то горит? – осведомляюсь я.
– Ой, мусака! – вопит Джо и бросается на кухню.
Несколько минут спустя мы уже подцепляем на вилку кусочки мяса. Не хочется быть неблагодарной, но у этого греческого блюда какой-то своеобразный вкус.
– Тут мало калорий, – поясняет Джо. – Йогурт. Фарш из индейки.
При этих словах Клем начинает есть с еще большим энтузиазмом, а у нас с Рэвом округляются глаза.
– Потрясающе, – говорит Рэв, и я, покривив душой, подтверждаю.
– Давайте подытожим наши изыскания, – предлагает Клем. – Джо рвет с мужчиной, у которого фобия на обязательства. У меня фобия на обязательства, но не хватает того, на кого можно было бы направить эту фобию. Рэв слишком уж разборчив. А как насчет тебя, Джордж? Каков твой роковой недостаток, который стоит между тобой и твоим счастьем?
Теперь меня не спасет никакая подгорающая пища. Я невнятно бормочу:
– Не знаю.
– Ладно, взглянем на это более позитивно, – изрекает Рэв. – Чего ты ищешь?
– Гм-м… Хотелось бы встретить кого-то, кто будет любить меня так же, как я
