– Нет, лишь с некоторыми.

– А что так? Боишься, что передерутся за право тебя вздёрнуть? Я всегда знала, что ты придурок, Редиш, но никогда не догадывалась, что ты конченный идиот!

– Перестань, наконец, вопить, не на базаре. Я еду и точка.

– Ты генерал, а не лазутчик, не забыл? Ты должен…

– Я как раз и делаю то, что должен.

– Иди к чёрту! Или лучше проспись!

– Интересно, а это можно считать дезертирством? – поинтересовалась у песка под собственными башмаками Недил.

– Запросто, – радостно отозвался принц. – Тем более только утром от маршала депеша пришла.

– И что там? – на хорошее совсем не надеясь, уточнила Леора.

– Да, собственно, ничего ужасного, – заверил наследник. – Просто старик слюной брызгает от злости. Реально, вся страницы в кляксах. Мол, почему бездействуете, приказываю начать наступление не позднее десяти дней, заканчивайте балаган, пойдёте под трибунал и всё такое. Ничего выдающегося. Редиш и раньше на приказы чхал. Под Долгодолом даже офицера собственного штаба подстрелил, который вопил, что надо командованию подчиняться.

– И как?

– Да как ещё может быть? Редиш драчку выиграл, хотя было приказано отступать. Офицера того наградили. Кажется. Все довольны, – пожал плечами принц.

– А если б не выиграл?

– Перевешали бы вместе со штабом на ближайших берёзах, – усмехнулся его высочество. – Только Редиш не проигрывает.

– Вы им восхищаетесь, да? – спросила Недил, глядя на венценосного подпоручика снизу вверх.

– А вы нет?

Леора отвечать не стала, поднялась, отряхнув с юбок песок, пошла к темнеющей лодке, с которой ни звука не доносилось, словно там людей и не было. Чем спор генерала с магичкой кончится, было и без подсказок ясно. Тем более Эрна уже начала снижать обороты.

***

Плаванье было не слишком долгим, да и берег всё время оставался видимым, но Недил всеми внутренностями прочувствовала: морские прогулки не для неё и даже гордость тут не поможет. Старый матрос, явно пожалев кадета, приготовил «проверенное средство» – крепчайший бренди с щепоткой селитры и пороха. Эрна посоветовала не пить, но тошнота так трепала Леору, что она рискнула, после чего от борта вообще не отлипала.

А когда – уже следующей ночью – ялик всё-таки причалил, оказалось, что телохранитель самостоятельно и шагу сделать не в состоянии, не может – и точка. Ноги попросту не держали, и всё вокруг продолжало покачиваться в том же мерзко-плавном ритме: вверх, потом вниз, потом снова вверх. В общем, когда маркграф её на руки подхватил, Недил только пролепетала что-то благодарное, тут же провалившись в полудрёму-полубред, не до конца поняв, действительно ли Эрна её умывала или это тоже привиделось? Потому что магичка сменялась сестрой, вода малиновым соком, и кто-то бубнил, как надоевшую молитву: «Никого получше не смог найти? Никого получше… Никого…»

Потом всё же навалился сон, но и он мало чем отличался от лихорадочных видений. Леоре снился канцлер, который требовал немедленно, прямо тут же стать любовницей императора, а сам его величество сидел на троне, закинув ноги на подлокотник и уговаривал кадета обучиться мастерству марионеточника, мол, выгодное дело. Потом пришла заплаканная императрица и, обвинив в предательстве, попыталась заколоть Недил булавкой. А ещё привиделось то ли разбитое, то ли перечёркнутое сердце, такое, каким его условновлюблённые на заборах малюют.

Потому, начала просыпаться Леора с облегчением. Именно начала, медленно выныривая из тягомотного бреда. И первое, что она почувствовала в реальности, тяжесть, которой её только что укрыли. Вроде бы это была куртка, крепко пахнущая солью и рыбой.

– Какая забота, – ехидно прошептала Эрна.

– Она замёрзла, – так же тихо отозвался маркграф.

– Я, между прочим, тоже.

– Второй куртки у меня нет. Сними с Карлеса, если невмоготу.

– Оставь мальчишку в покое, ему тоже досталось. Надо же, какая нынче нежная у нас молодежь пошла! Помнится, в наше время…

– Кого-то на лошади укачивало так, что она предпочитала пешком идти, – хмыкнул Редиш.

– У каждого свои маленькие слабости. Вот у тебя, например, молоденькие наивные магички.

– Оставь, Эрна, – в голосе генерала злости не было, даже неудовольствие не чувствовалось, только усталость, пожалуй.

Причём какая-то очень конкретная, застарелая, слежавшаяся пластами, как песок.

– Не дождёшься, Кор. Думаешь, я не вижу, что ты делаешь?

– И что я такого делаю?

– Да приручаешь ты её, вот и всё. Методика стара, как мир: оттолкнуть-притянуть, оскорбить-приласкать, шокировать-разжалобить. Надёжный метод, сбоев не даёт. Ну а то, что ты её искалечить можешь… Да кому это интересно, верно?

– Ты несёшь откровенную чушь, – теперь голос Редиша звучал холодно и сухо.

– Имею право. Так сказать, на правах старой подруги, прости за тавтологию. И вот исходя из этого самого права, говорю: оставь девчонку в покое. Она всё равно не даст, чего ты хочешь.

– Как интересно. Все в последнее время уверяют, будто знают, чего я хочу. Только мне почему-то это неизвестно.

– Всё тебе известно, не корчи многозначительные рожи. И говори потише, молодежь разбудишь. Ты же как ребёнок, Редиш. Мечтаешь о кукле, получаешь её, откручиваешь голову, выкидываешь. И обижаешься, что игрушка сломалась.

– Очень красочное и поэтическое описание, – хмыкнул маркграф. – Только я ничего не понял. Прости уж, не романтики мы.

– Ой, ну что ты! Это я должна принести извинения, забылась, что беседую с продубившимися прагматиками и тупыми вояками, – фыркнула Эрна. – Помнишь, что ты мне говорил в Туманном Логе?

– Я был пьян в стельку.

– Я тоже. А ещё мы были уверены, что до утра не доживём. Ну а пьяная, да ещё последняя исповедь, как известно, самая искренняя. Так вот…

– Перестань!

– А ты попробуй меня заткнуть. Нет, серьёзно, Редиш, я тебя прекрасно понимаю, сама такая же. И мне тоже время от времени снится всякое. И я тоже больше всего боюсь отсутствия страха, отвращения, собственного цинизма. Что там ещё нормальным людям полагается? И я не вижу смыла в этой дерьмовой жизни, но помирать, чёрт побери, хочу ещё меньше. Может…

– Хватит! – рыкнул маркграф с угрозой.

– Ну да, правда не колет, а кулаком в морду лупит, – усмехнулась Эрна. – Только вот я не ищу лекарство в маленьких девочках.

– Точно, ты предпочитаешь мальчиков.

– Редиш, Редиш, сам же говорил: «Не скалься, когда укусить не можешь». Мои мальчики, и конкретно этот, знают о жизни чуть меньше нашего. И я их не ломаю, мы просто приятно проводим время, заметь, с обоюдного согласия. Ну вот скажи, приручишь ты её, будет поначалу бегать за тобой хвостиком. Потом станет циничной сукой, рядом с тобой другие не выживают. И что дальше?